Шопоголик на Манхэттене

— Э-э… порядочно, — уклончиво отвечаю я. — К концу уборки просто безжалостно со всем расправлялась.

— Я потрясена!

Сьюзи подходит к шкафу, и я начинаю беспокойно ерзать.

«Не открывай, — умоляю я про себя. — Просто не открывай его».

— А у тебя хоть что-нибудь осталось? — с улыбкой спрашивает она и распахивает дверцу…

Бум! Это можно сравнить со взрывом осколочной гранаты.

Только вместо осколков во все стороны со страшной силой разлетается шмотье.

Я не знаю, что произошло. Не знаю, что конкретно я сделала неправильно. Но один из пакетов взорвался, и из него полетели свитера, а следом устремились и остальные пакеты. Потом взорвался еще один, и еще. Началась тряпичная буря. Сьюзи вся завалена трикотажными майками и топиками, блестящая юбка приземлилась на абажур, бюстгальтер пулей пронесся по комнате и ударился в окно. Сьюзи и кричит, и смеется одновременно, а я хлопаю руками по бедрам и ору:

— Стоп, хватит! О нет.

Только не это. Пожалуйста, стой. Не надо…

Но слишком поздно. Из укрытия на антресолях кувырком летят подарочные сумки и пакеты из магазинов. Один за другим. Они падают Сьюзи на голову, потом на пол, и из них вываливаются совершенно одинаковые предметы — серые блестящие коробочки с надписью «С. К-С».

Их не меньше сорока.

— Что… — Сьюзи стаскивает с головы футболку и смотрит на коробки с открытым ртом. — Откуда у тебя… — Она роется на полу в кучах одежды, подбирает одну из коробок, открывает ее и молча разглядывает содержимое. Там, завернутая в бирюзовую бумагу, лежит рамка для фотографий, обтянутая рыжей кожей.

О боже. Боже мой, ну зачем они упали?

Не говоря ни слова, Сьюзи наклоняется и поднимает сумочку из магазина подарков. Из нее выпархивает чек. Она молча достает из сумки две коробочки, в каждой из которых по рамке из лилового твида.

Я открываю рот, но слова застревают в горле. С минуту мы просто смотрим друг на друга.

— Бекки, сколько их у тебя? — наконец спрашивает Сьюзи нетвердым голосом.

— Э-э… не так уж много, — отвечаю я, отводя глаза. — По-моему, несколько.

— Да их тут не меньше… полусотни!

— Нет!

— Да! — Она оглядывается, краснея от огорчения. — Бекки, они же очень дорогие.

— Вовсе даже… И потом, я же не враз их купила.

— Ты вообще не должна была покупать ни одной! Я же говорила, что я и так могу тебе подарить.

— Да я знаю, — неловко оправдываюсь я. — Знаю. Но мне очень хотелось именно купить. Хотела тебя… поддержать.

Тишина. Сьюзи берет следующую сумку и вытаскивает еще две коробочки.

— Это ведь все ты, да? — вдруг спрашивает она. — Это из-за тебя мои рамки так хорошо расходились.

— Конечно, нет! Ну честное слово, Сьюзи…

— Ты потратила на них все свои деньги… — У нее дрожит голос. — Все деньги. А теперь ты в долгах.

— Все не так!

— Если бы не ты, я бы ни за что не получила предложение от «Хэдлиз».

— Обязательно бы получила, — в смятении возражаю я, — потому что твои рамки — самые лучшие в мире. Вот… взять хотя бы эту! — Я хватаю ближайшую коробку и вытаскиваю рамку из вареной джинсы. — Я бы купила ее, даже если бы не знала, что ее сделала ты. Я бы их все купила!

— Так много бы не купила, — всхлипывает она. — Ты бы купила всего… штуки три.

— Честное слово, все до одной. Это же идеальный подарок… или украшение…

— Это ты только так говоришь, — со слезами причитает Сьюзи.

— Сьюзи, все просто обожают твои рамки, — настаиваю я, чувствуя, что и сама сейчас расплачусь. — Я своими ушами слышала в магазинах, как их нахваливали.

— Врешь ты все.

— Не вру! Буквально на днях одна дама восхищалась твоими рамками, и все, кто был в магазине, с ней согласились.

— Правда? — тихо спрашивает она.

— Конечно! Ты такая талантливая, такая успешная… — Я оглядываю последствия взрыва в своей комнате, и меня охватывает отчаяние. — А я — неудачница. Джон Гэвин прав, в моем возрасте пора бы уже иметь хоть какие-то накопления. Пора определиться в жизни. А я… ни на что не гожусь.

— Неправда! — в ужасе кричит Сью. — Ты на многое годишься.

— Никчемный я человек. — В приступе самоедства я плюхаюсь на гору одежды. — Сьюзи, посмотри на меня. У меня нет работы. Перспектив тоже нет. Меня вызывают в суд, у меня тысячи фунтов долга, а я понятия не имею, как расплачиваться… с чего начать…

Возле двери раздается тактичное покашливание, Таркин стоит на пороге с тремя кружками кофе в руках.

— Подкрепиться не желаете? — предлагает он, пробираясь через горы барахла.

— Спасибо, Таркин, — шмыгаю я и беру кружку. — Извини. Просто… как-то все сейчас не слава богу.

Он садится на кровать и переглядывается со Сьюзи.

— Тебе нужны деньги? — спрашивает он.

— Да, — всхлипываю я.

Таркин опять смотрит на Сьюзи.

— Бекки, я был бы рад…

— Нет-нет, спасибо. Правда, не стоит.

Мы молча пьем кофе. Луч зимнего солнца пробивается в окно, и я закрываю глаза, ощущая приятное тепло на щеке.

— С кем не бывает, — говорит Таркин сочувственно. — Наш сумасшедший дядя Монти все время разорялся, правда, Сьюзи?

— Точно! Все время! — соглашается она. — Но он всегда поднимался.

— Это правда! Всегда в результате оказывался в седле.

— А как он это делал? — спрашиваю я с интересом.