Шопоголик среди звезд

Мы выходим на первом этаже, и Сейдж ведет меня прямиком к дожидающемуся на стуле в углу здоровяку в синем блейзере. У него славянские черты лица, могучие плечи и суровое, без улыбки, лицо.

– Это Юрий, мой телохранитель, – роняет Сейдж будничным тоном. – У тебя есть охрана, Бекки?

– У меня? – смеюсь я. – Нет, что ты!

– А надо бы. Мне пришлось нанять Юрия, когда вокруг дома круглосуточно стояла толпа. Лучше перестраховаться. – Она смотрит на часы. – Ну что, поехали?

На выходе меня ждет новое потрясение. Кинувшаяся к нам стайка фотографов выкрикивает: «Сейдж! Посмотрите сюда!» Раньше их там не было.

– Откуда они узнали, что ты приедешь? – недоумеваю я.

– График рассылается заранее, – вполголоса поясняет Сейдж. – Ничего, приспособишься.

Она еще крепче берет меня под руку и играет ямочками на щеках. Длинные покрытые золотистым загаром ноги кажутся бесконечными, а «Миссони» составляют незабываемый контраст с топом в горошек.

– Бекки! – доносится до меня. – Бекки, посмотрите сюда! – Боже, меня тоже узнали! – Бекки-и-и!

Выкрики сливаются в хор. Слышно только: «Бекки! Сейдж! Сюда!» Сейдж непринужденно меняет позы, почти не отпуская мою руку. Потом с очаровательной улыбкой черкает автограф для подошедшей пары туристов. До меня не сразу доходит, что они просят и мой тоже.

Чуть погодя у обочины останавливается черный внедорожник, и Сейдж подлетает к нему. Юрий следует за ней по пятам. Мы садимся в машину в окружении обступивших нас фотографов, и водитель осторожно выруливает на дорогу.

– Боже мой… – Я откидываюсь на кожаное сиденье.

– Охрану обязательно найми, – повторяет свой совет Сейдж. – Ты теперь не зритель, ты участник.

Невероятно. Я участник. Я влилась!

Полистав каналы на автомобильном телевизоре, Сейдж останавливается при виде собственного лица в кадре с подписью: «Сейдж откровенничает».

– О! Сейчас глянем! – Она открывает баночку диетической «Колы», передает другую мне и прибавляет звук.

«Лоис совершила предательство, – вещает Сейдж с экрана. – Я чувствую себя обманутой, не только как коллега по актерскому цеху, но и как женщина и как человек. Если у нее неприятности, я ей целиком и полностью сочувствую, но она должна разбираться со своими проблемами, а не вымещать стресс на других. Мы ведь с ней когда-то дружили. Но теперь она мне не друг. Она позорит профессию!»

– Как-то жестковато, – говорю я неуверенно.

– Она украла мою сумку, – без тени сожаления отвечает Сейдж. – Она псих.

– Она не крала. Вышла путаница.

– Суровое обвинение от Сейдж Сеймур, – подытоживает ведущий на экране. – Сегодня мы обсуждаем недавний скандал, и у нас в студии голливудский обозреватель Росс Халкомб, кинокритик Джоан Селдана и…

– Сейдж, – начинаю я снова, – ты ведь знаешь, что она не нарочно?

– Тс-с-с! – нетерпеливо отмахивается Сейдж.

Мы молча слушаем дискуссию в студии (ждет ли Сейдж резкий взлет), а как только она завершается, Сейдж мгновенно находит другую передачу на ту же тему. Мне все неуютнее, но поговорить так и не удается, Сейдж обрывает на полуслове. Весь телеэфир забит ее персоной – на какой канал ни переключись. И поэтому возникающее вдруг на экране лицо Лоис кажется полной неожиданностью.

Сейдж резко подается вперед.

Камера отъезжает, становится видно, что Лоис снимают на пороге дома – огромного особняка в испанском стиле. Босая, в белой ночной сорочке, которую треплет ветер, она, кажется, на кого-то кричит, но звука нет.

– Что она делает? – всматривается в экран Сейдж.

– Зачем она вышла? – ежусь я. – У нее больной вид.

Лоис выглядит ужасно. Правда, ужасно. Бледная, глаза запали, пальцы нервно теребят прядь свисающих сосульками волос.

Может, к ней наведывались из полиции? Еще неизвестно, будут ли подавать иск, никто пока не в курсе. Я и сама жду повестки, но меня никуда не вызывают. Аран на мой вопрос ответил: «Бекки, не волнуйся. Ты и так у всех на слуху, даже без судебного процесса».

Но я ведь не из-за этого спрашивала. Я переживаю за Лоис.

– Оставьте меня в покое! – прорывается внезапно звук в записи. – Пожалуйста!

Теперь слышны выкрики фотографов и репортеров, толпящихся за воротами.

– Лоис, вы действительно воруете?

– Вы украли у Сейдж сумочку?

– Вам предъявили обвинения?

– Вы хотите что-то сказать американским зрителям?

Глаза Лоис темны от отчаяния, она закусывает губу с такой силой, что выступают капельки крови. Она на грани – как в тот раз, когда я догнала ее на улице. Хлопнув дверью, Лоис исчезает в доме, и картинка переключается на студию, где женщина в красном пиджаке напряженно смотрит на экран.

– Итак, перед нами первое появление Лоис Келлертон после скандала, – говорит она. – Доктор Нора Витале, вы специализируетесь на психических заболеваниях. На ваш взгляд, можно ли сказать, что Лоис переживает нервный срыв?

– Видите ли, – серьезным тоном начинает доктор Нора Витале, худая женщина в неожиданно фривольном розовом платье, – термин «нервный срыв» несколько устарел…

– Бо-оже. – Сейдж выключает телевизор. – Через двадцать секунд весь Голливуд будет в курсе. Знаешь, какие слухи ходят?

– Какие?