Шоссе Линкольна

– Сестра Береника, – сказала старшая. – Почему ты повышаешь голос на молодого человека? Разве ты не понимаешь, что он наш освободитель?

В комнату вошла плакавшая, все еще в слезах, а старшая обратилась к той, что стояла на коленях.

– Сострадание прежде молитв, сестра Эллен.

– Да, сестра Агнесса.

Сестра Эллен встала и обняла плачущую, приговаривая: «Ну, все. Все», а сестра Агнесса снова обратилась к Эммету.

– Как вас зовут, молодой человек?

– Эммет Уотсон.

– Итак, Эммет Уотсон, вы не просветите нас относительно того, что происходит здесь, у Святого Николая, сегодня утром?

У Эммета было сильное желание повернуться и уйти, но желание ответить сестре Агнессе пересилило.

– Я вез приятеля на автобусную станцию в Омахе, а он попросил заехать сюда. Сказал, что жил здесь когда-то…

Все четверо смотрели на него внимательно; плакавшая перестала плакать, старшая перестала ее успокаивать, кричавшая уже не кричала, но угрожающе шагнула к Эммету.

– Кто, кто здесь жил?

– Его зовут Дачес…

– Ха! – воскликнула она и повернулась к сестре Агнессе. – Говорила же я, что мы его еще увидим! Что он еще появится и устроит какую-нибудь гадость напоследок?

Не ответив сестре Беренике, сестра Агнесса посмотрела на Эммета с любопытством.

– А скажи мне, Эммет, почему Дэниел запер нас в комнатах? Зачем?

Эммет замялся.

– Ну? – подстегнула сестра Вероника.

Эммет покачал головой и показал в сторону спален.

– Насколько я понял, он попросил меня заехать сюда, чтобы угостить мальчиков клубничным вареньем.

Сестра Агнесса с удовлетворением вздохнула.

– Вот. Видите, сестра Береника? Наш маленький Дэниел вернулся сюда с благотворительными целями.

Не важно, с какими, подумал Эммет, но этот крюк уже отнял у нас тридцать минут, и если дальше мешкать, застрянем здесь на часы.

– Хорошо, – сказал он, отступая к двери, – если все в порядке…

– Нет, подожди, – сказала сестра Агнесса, протянув к нему руку.

Эммет быстро вышел в коридор и направился к лестничной площадке. Позади слышались голоса сестер; он сбежал по лестнице и через столовую и дверь кухни с облегчением вышел из дома.

Уже на середине склона он увидел, что Билли сидит на траве, мешок рядом с ним, на коленях – красная книга, а ни Дачеса, ни Вулли, ни «студебекера» не видно.

– Где машина? – запыхавшись, спросил Эммет, когда подбежал к брату.

– Дачес и Вулли взяли ее на время. Но они ее вернут.

– Когда вернут?

– Когда съездят в Нью-Йорк.

Эммет смотрел на брата с гневным недоумением.

Чувствуя, что что-то не так, Билли поспешил его успокоить.

– Ты не волнуйся. Дачес обещал, что они вернутся восемнадцатого июня, у нас будет полно времени, чтобы успеть в Сан-Франциско к Четвертому июля.

Эммет не успел ответить: Билли показал на что-то за его спиной.

– Смотри.

Эммет повернулся и увидел спускающуюся по склону сестру Агнессу. Подол ее черного одеяния вздувался позади, словно она плыла по воздуху.

* * *

– Ты говоришь о «студебекере»?

Эммет стоял один в кабинете сестры Агнессы и разговаривал по телефону с Салли.

– Да. «Студебекер».

– Дачес на нем уехал?

– Да.

Молчание на том конце.

– Не понимаю, – сказала она. – Куда уехал?

– В Нью-Йорк.

– В Нью-Йорк, Нью-Йорк?

– Да. Нью-Йорк, Нью-Йорк.

– А ты в Льюисе?

– Около.

– Я думала, ты едешь в Калифорнию. Почему ты около Льюиса? И почему Дачес едет в Нью-Йорк?

Эммет уже жалел, что позвонил Салли. А кому еще?

– Слушай, Салли, все это сейчас не имеет значения. Главное – надо вернуть машину. Я позвонил на вокзал в Льюисе. Поезд на восток делает остановку здесь сегодня, попозже. Если успею на него, попаду в Нью-Йорк раньше Дачеса, заберу машину и вернусь в Небраску в пятницу. А почему звоню – надо, чтобы кто-то в это время присмотрел за Билли.

– Так бы и сказал сразу.

Объяснив Салли дорогу и положив трубку, Эммет посмотрел в окно и почему-то вспомнил день, когда его приговорили.

Перед тем как отправиться с отцом в суд, Эммет отвел брата в сторонку и объяснил, что отказался от права на защиту. Объяснил, что не хотел причинить сильный вред Джимми, но поддался гневу и готов заплатить за свой поступок.

Пока Эммет объяснял все это брату, Билли не качал головой в знак несогласия и не говорил, что Эммет совершает ошибку. Он, казалось, понимал, что Эммет поступает правильно. Но если Эммет собирается признать себя виновным без слушания, тогда Билли хочет, чтобы он пообещал одно:

– Что пообещать, скажи?

– Если рассердишься на кого-то и захочешь ударить, посчитай сперва до десяти.

И Эммет не только пообещал – они закрепили это рукопожатием.

Тем не менее Эммет подозревал, что если бы Дачес оказался сейчас здесь, сосчитать до десяти было бы мало.

* * *