Шотландец говорит, что да (ЛП)

Кэтрин была несчастна. Мало того, что она оказалась запертой в маленьком экипаже с таким отвратительным типом, как Тивертон. Он также настаивал, чтобы они не останавливались, за исключением крайне коротких периодов, чтобы сменить лошадей, собрать еду и облегчиться. Было унизительно, что ее пленнитель или один из его людей стоял и наблюдал за ней, пока она это делала.

Хотя он соизволил развязать ее после той первой ночи, у нее не было возможности сбежать из-за их бдительности.

Кэтрин никогда не испытывала удовольствия от ощущения плена—кто бы мог? но она развлекалась тем, что находила новые способы досадить Тивертону. Разбудить его от крепкого сна, петь не в своей тональности и подпрыгивать на сиденье - это хорошо. Хотя в какой-то момент она поняла, что, возможно, перестаралась, так как он становился все более кислым.

В какой-то момент он отдернул руку, как будто собирался ударить ее. Как ни забавно было злить его, у нее не было никакого желания встретить конец его кулак.

Вместо этого она решила сосредоточиться на возможностях побега. Они приближались к границе, и ей нужно было избавиться от Тивертона до того, как они доберутся до Гретна-Грин.

Когда они остановились в Йоркшире, обед состоял из хорошего ростбифа и пудинга, и хотя было трудно есть в движущемся экипаже, это принесло одно большое преимущество.

Нож.

А когда с едой было покончено, Тивертон, который в последнее время почему-то почти не спал, забыл взять у нее еду.

Она сунула его в карман своего домино, которое все еще было на ней. Хотя он и не был ужасно острым, это было оружие, и она использовала бы его в случае необходимости.

За обедом Тивертон выпил вина, что, как и предполагала Кэтрин, вскоре заставило его заснуть. Она подождала немного, наблюдая, как он сопит и храпит, время от времени поглядывая в окно, чтобы оценить пейзаж. Хотя была уже ночь, луна освещала поля, когда они проезжали мимо. Она подождала, пока карета замедлит ход и свернет за угол, потом открыла дверцу и ...

О. Ее сердце бешено заколотилось, когда она увидела проносящуюся мимо землю, но времени обдумывать свой опрометчивый план не было.

Она глубоко вздохнула и бросилась на дорогу.

Ее тело ударилось о землю с глухим стуком, от которого перехватило дыхание, и она чуть не вскрикнула от боли. Ей потребовалось все ее мужество, чтобы промолчать. Она посмотрела на проезжавшую мимо карету и замерла, насколько могла. Кучер, конечно, ее не увидит, но другой человек, которого привез Тивертон, сидел на багажном отделении и хорошо ее мог видить.

Она чуть не упала от облегчения, когда поняла, что он надвинул шляпу на лицо и, скорее всего, спит. И все же она не двинулась с места, пока карета не скрылась из виду.

А потом-медленно и с громким стоном она встала. Все болело. Бедро, на которое она упала, лодыжка, которая подвернулась, и плечо, которое наткнулось на камень. Должно быть, она была похожа на старуху, когда ковыляла обратно по дороге туда, откуда они пришли.

Она понятия не имела, как вернется в Лондон, но твердо решила это сделать. С каждым шагом она проклинала Тивертона за его вероломство.

Одно дело - ругать ее за то, что она решила выйти замуж за другого. Совсем другое - украсть ее у него.

Но, клянусь Богом, никто не сможет разлучить ее с Дунканом. Нет, если бы у нее было хоть какое-то право голоса.

Она шла всю ночь и к рассвету смертельно устала. Ей ничего так не хотелось, как лечь, свернуться калачиком и уснуть. Но она не остановилась. Если она успеет вернуться в гостиницу до того, как Тивертон поймет, что она ушла, и найдет ее, то, возможно, ей удастся найти карету до Лондона.

Но удача была не на ее стороне.

Все еще в нескольких милях отсюда она услышала, как с севера быстро приближается карета. Она знала, просто знала, что это Тивертон пришел забрать ее, и сердце ее дрогнуло. Дорога в этом месте была со всех сторон окружена ровными полями. Ей следовало бы остаться в лесу в нескольких милях отсюда, но спрятаться было негде.

Поэтому она сделала единственное, что могла. Она повернулась лицом к приближающемуся экипажу с прямой спиной и твердой решимостью. О, и с ножом в ее кулаке.

Она не поедет с Тивертоном. Чего бы это ни стоило.

Карета остановилась в облаке пыли, и Тивертон спрыгнул на землю, не дожидаясь, пока спустят ступеньки.

- Ты сука,- проревел он. - Как ты посмела сбежать?

Кэтрин была усталой, грязной и обиженной, ошеломленной и разъяренной, поэтому у нее не было абсолютно никакого желания смеяться ему в лицо, но в данный момент абсурдность его крика была ошеломляющей.

Тивертон отшатнулся и уставился на нее, разинув рот. - Что тут смешного? - рявкнул он.

-Так и есть,- сказала она.

Его лицо приобрело странный пурпурный оттенок, а затем он сделал то, чего она все время боялась. Он отскочил назад и ударил ее.

Он был намного больше и сильнее ее, поэтому она пролетела по воздуху и приземлилась на спину на твердую дорогу. Ошеломленная на мгновение жестокостью и болью, она не двигалась.

Тивертон стоял над ней с оскалом на лице, потом повернулся к своим приспешникам и рявкнул:

-Запихните её обратно в карету.