Шотландец в Америке

Да нет, чепуха! Должно быть, последние месяцы, когда Дрю постоянно страшился, что потеряет едва обретенную сестру, сделали его чрезмерно осторожным и подозрительным. И все же… человек, которого он никогда ни в чем не подозревал — тренер лошадей, — оказался убийцей и похитителем детей. Этот горький опыт напомнил Дрю, что и люди, и вещи часто оказываются совсем не такими, какими кажутся.

Взявшись рукой за загородку, он спросил:

— А ты сам-то откуда?

Льюис продолжал скребницей чистить лошадь.

— Из разных мест.

Дрю и сам так нередко отвечал — и теперь кивнул.

Льюис имел право на частную жизнь, если она не опасна для других.

— Жилые бараки рядом. Можешь занять любую свободную койку, — посоветовал Дрю, зная, что в бараке есть несколько свободных мест.

— Когда мы отправляемся?

Дрю расслышал в голосе мальчишки нетерпение.

— Через два дня.

— А кто вы такой?

Льюис положил щетку и обернулся к нему. На этот раз он смотрел на Дрю в упор. Взгляд не правдоподобно синих глаз был холодным и сердитым.

Шотландец пожал плечами:

— Просто погонщик. И чтобы им остаться, я должен вернуться к работе.

Он повернулся и зашагал прочь, но чувствовал, как синие глаза буравят его спину. Его даже дрожь пробрала от этого враждебного взгляда. Дрю не мог понять, чем мог вызвать такую злость.

Впрочем, такого черта он беспокоится? Ему нет никакого дела до этого парня.

Габриэль смотрела, как Дрю Камерон вышел из конюшни. Когда она впервые его увидела, то от неожиданности чуть язык не проглотила. Он был худощав и очень высок. Но главное — всем обликом он напоминал того человека, который убил ее отца и выстрелил в нее. Правда, на шляпе Камерона не было серебристой ленты. К тому же он хромал, а убийца двигался крадучись и бесшумно, как дикая кошка, и исчез в полумраке так же внезапно, как появился. Впрочем, Камерон мог захромать совсем недавно, и шляп у него могло быть несколько.

По правде говоря, особенно подозрительными Гэйбу показались манеры этого шотландца, то, как произнес он слова «просто погонщик», с этим своим характерным шотландским выговором.

«Просто погонщик»? Как бы не так! Насколько Габриэль разбиралась в людях, Дрю был человеком гораздо более высокого положения. По своему опыту — правда, довольно ограниченному — она знала, что погонщики большей частью люди необразованные и разбитные. Дрю Камерон явно получил хорошее воспитание. И, несмотря на легкомысленную улыбочку, был внутренне напряжен и собран.

Кроме того, Керби Кингсли обращался с ним не так, как с другими погонщиками. Что-то в манере их общения — Габриэль не могла точно определить, что именно, — говорило о связи более глубокой, чем обычно существует между хозяином и наемным работником. Но, боже милостивый, до чего же красив этот шотландец. Рыжевато-каштановые волосы блестят на солнце, глаза золотистые, с зеленовато-серыми и коричневыми искорками. Их можно было бы назвать карими, но одно слово не передаст удивительного цвета этих глаз. Как и волосы, глаза блестят, и в них пляшут веселые огоньки — словно Камерона забавляет нечто, известное только ему одному.

Да, Дрю Камерон мог сейчас играть роль погонщика, но на самом деле его место в обществе гораздо выше.

А Кингсли? При мысли о Керби Кингсли дрожь пробежала по телу девушки, и Габриэль почти безотчетно потрепала по шее Билли — словно ища в нем тепла и утешения.

Кингсли оказался совсем не таким, как она представляла. Габриэль думала, что это человек грубый, громогласный, коварный, как змея, но буйного строптивого нрава. Такой образ возникал из письма отца. Сам отец не был необузданным и сумасбродным, во всяком случае в зрелом возрасте. И лишь теперь девушка осознала, что не приняла в расчет бега времени. Двадцать пять прожитых лет сказались на характере отца, но те же двадцать пять лет должны были изменить и Кингсли.

Он стал богатым и влиятельным человеком. Богатство и власть, вероятно, помогают замаскировать необузданные, буйные страсти, но все равно под личиной респектабельности скрывается жестокое сердце. У него холодные, почти бесстрастные глаза и такой же голос. И в ушах у нее до сих пор звучат его слова, что Билли следует пристрелить. Керби Кингсли сказал это с таким же безразличием, будто распорядился разобрать на топливо обветшавший забор.

Так почему же он согласился взять Габриэль на работу? Ведь ясно же — сначала он этого не хотел, и Габриэль, сидя верхом на лошади, понимала в ту минуту, что ее план рухнул. Она уже была готова выхватить кольт и рассчитаться с Кингсли тут же, на месте. Искушение было почти непреодолимым. Да просто видеть этого человека уже было выше ее сил! У нее голова пошла кругом, мир словно подернулся дымкой и стал казаться нереальным.

Но тут, прежде чем она потеряла самообладание, вмешался Дрю Камерон. Хотя девушке страшно не хотелось быть обязанной человеку, который, возможно, убил ее отца, спору нет: Кингсли изменил свое решение явно под влиянием тихих слов Камерона. Вот еще причина поразмыслить о странных отношениях этих двух людей.