Окна дома мистера Бейли выходили на северную сторону Грассмаркет, так что его ученики, и я в том числе, сидевшие на втором этаже, в семидесяти или восьмидесяти ярдах от места казни, все отлично видели; надо признать, я заранее испытывал отвращение, поскольку уже видел казнь в Дамфрисе… и она меня потрясла. Мы расположились у окон, некоторые потом передумали и ушли на лестницу, где окошко было на два фута ниже нашего. На улице, длинной и широкой, собралась огромная толпа. Церемония шла, как ей положено, а Уилсон держался так, как обычно держится человек в его положении. Не было и намека на попытку спасти его, но вскоре после того, как палач исполнил свой долг, на него кто-то напал, как часто случается, и какие-то мерзавцы принялись кидаться камнями и грязью. Но никто не пытался прорваться через цепь стражников и освободить осужденного. В целом, степень насилия вполне соответствовала той, каковая обычно сопровождает подобные действа. Портеус, однако, разгоряченный вином и завистью, приказал страже стрелять, а мушкеты их были заряжены дробью; когда же солдаты попытались отказаться, он жестом велел им не спорить, и лицо его сделалось поистине устрашающим. Они подчинились и выстрелили; но, желая причинить горожанам как можно меньший урон, многие из них задрали стволы, вследствие чего были ранены многие из тех, кто наблюдал из окон; а один наш соученик погиб на месте у лестничного окна, пораженный в голову… Мы видели, как мужчины и женщины попадали на мостовую, решили сперва, что это они от страха и от того, что все вмиг бросились бежать и толкали друг друга. Но когда толпа рассеялась, мы увидели, что остались лежать убитые и раненые, так что сомнений в случившемся у нас не осталось. Говорят, погибли восемь или девять человек, вдвое больше получили ранения, но точное число так и не установили.
Это беспричинное зверство разъярило людей до крайности, и степень их гнева и горя была очевидна по тому настроению, каковое овладело горожанами. Наш наставник сказал, что предпочел бы развести нас по домам, но не смеет выйти на улицу, чтобы выяснить, безопасно ли это. Я вызвался сходить на разведку, благополучно вышел и вернулся и сообщил, что мы вполне можем добраться до нашего дома на Лоунмаркет…
Завершение этого дела было следующее: Портеуса осудили и приговорили к повешению, но благодаря вмешательству нескольких судей он получил королевское помилование. Магистраты, которые в этом случае, как и в предыдущем, не проявили предусмотрительности, приказали переправить его в замок, где он был бы в безопасности. Но нашлись люди, отважные и никому не ведомые, которые устроили заговор, чтобы сорвать сей план: они ворвались в тюрьму ночью накануне назначенного дня казни и произвести-самосуд. Это произошло ночью, между восемью вечера и двумя часами утра, и все было устроено столь ловко и хитроумно, что они не встретили ни малейшего сопротивления, хотя на Кэнонгейт стояли пять отрядов пехотного полка.
Битва при Престонпэнсе, 21 сентября 1745 года