Шотландия и Англия в первой половине XV в.: высокая политика и региональные амбиции

Владения Перси располагались также на приграничной территории Шотландии и в шотландском Лоуленде, что давало Перси, подобно ряду других лордов Пограничья (в их числе, например, Джорджу Данбару, графу Шотландской Марки) дополнительные возможности для политического маневрирования между Лондоном и Эдинбургом. Вообще, надо заметить, что нередкая практика наличия владений у лордов пограничья на другой стороне границы, затрудняло выяснение вопроса, какому монарху и за какие владения лорд должен был приносить оммаж, а, следовательно, чьим вассалом он должен считаться — английским или шотландским. Естественно, пограничные лорды пользовались этой ситуацией, называя себя вассалами то английской, то шотландской короны, в зависимости от личных интересов и политической обстановки.

Горы на юге и юго-западе отделяли владение Перси от графства-палатина, принадлежавшего Ланкастерскому дому. В конечном итоге, выгодное географическое положение давало возможность семье Перси контролировать транзитную торговлю, а удачная брачная политика способствовала возвышению рода и округлению границ земельных владений.

Перси, подобно другим крупным аристократическим домам, держали свой двор, который вместе с ними перемещался по северо-английским городам: Бембороу, Уоркорту, Ньюкаслу и Бервику. Известно, что Перси тратили очень большие средства на его содержание и на оплату услуг придворных музыкантов и бардов[66].

Этот факт дает основание для проведения параллелей с традицией континентальных аристократических Домов, подобно герцогам Бургундским или владетельным баронам Лангедока во Франции, в их стремлении подчеркнуть свою значимость и независимость от короны.

Кроме того, поскольку герцоги Ланкастеры, владения которых соседствовали с владениями Перси, во второй половине XIV в. большую часть времени проводили в Лондоне, можно говорить о том, что Перси были единственной военной и политической силой на всем севере Англии.

Традиционно Перси исполняли должность наместников пограничных земель: им вменялось в обязанности охранять от набегов шотландцев не только границы своих владений, но и другие английские территории, граничившие с Южной Шотландией.

Частые упоминания в хрониках имени Перси были связанны, как правило, именно с военными столкновениями на границе. Довольно типичной для таких упоминаний в хрониках, является фраза Уолсингэма, касающаяся событий 1400 г.: «шотландцы, враждебно настроенные к англичанам, вторглись в приграничные владения, но Генри Перси и его сын Генри… с помощью своих отрядов и лучников обратили шотландцев в бегство»[67].

Генри лорд Перси, четвертый барон Перси, пожалуй, был первым представителем своего клана, чьи притязания простирались гораздо дальше собственных северных владений и традиционных региональных конфликтов с другими семьями. Немаловажную роль в этом, по-видимому, сыграло его происхождение. Ведь мать первого графа Перси — леди Мария — была дочерью герцога Генри Ланкастера, отец которого — Эдмунд был вторым сыном короля Генриха III[68]. Таким образом, с этого времени пускай и весьма призрачные права на корону отразились на амбициях и характере политических поступков членов этого семейства.

При Эдуарде III четвертый барон Перси в 1366 г. стал одним из 26 кавалеров ордена Подвязки, а десятью годами позже — в 1377 г. ему был пожалован титул графа Нортумберленда. Как справедливо отмечает Р. Ломас, графский титул стал «лишь формальным признанием власти и положения семьи Перси на Пограничье»[69], подчеркивая таким образом, что власть и влияние этой семьи в этот период в северной Англии уже были неоспоримы и признавались даже короной. Несколько ранее в 1376 г., благодаря покровительству Джона Гонта, герцога Ланкастера, которому Перси активно помогал в континентальных делах, он получил должность графа-маршала Англии. Впрочем, очевидно, придворная карьера была вне интересов семьи Перси. Барон, а позже граф Нортумберленд, как и другие северо-английские лорды, вообще не часто посещали Лондон.

Позволим себе небольшое отступление в отношение крупных английских лордов. Как пишет Дж. Розенталь: «многие пэры Англии в течение десятилетий находились во Франции, а северные лорды — на шотландской границе. Те из пэров, кто был вынужден совмещать военные и политические функции, почитали за честь не посещать заседаний парламента по королевскому разрешению [выделено нами — С.И.]»[70]. Хотя здесь речь ведется о стремлении лордов получить из рук короля привилегию — т. н. «проксию», т. е. права передачи посещения парламентских заседаний на законном основании другому лицу. При этом корона в специальном разрешении сама указывала кандидатуру доверенного лица. Вряд ли Перси были исключением в подобной практике. Поэтому, мы можем предположить, что Перси, как и другие крупные северные лорды, с прохладцей относились к своему праву присутствовать на заседаниях лондонского парламента и к возможности участвовать в придворной политике.