Шотландия: Путешествия по Британии

На мой взгляд, это прекрасная картина — принц Чарльз в окружении своих верных стражей из Глен-Мористон. Она куда выгоднее отражает его благородную суть, чем тот официальный портрет, который имел широкое хождение по Шотландии. Там принц выглядит довольно комично — в героическом наряде шотландских горцев и с орденами на груди. В какой-то момент восьмерка контрабандистов узнала, что принц собирается перебраться под защиту джентльменов из соседних Низин. Они явились к нему и убеждали Чарльза не делать этого. Доказывали, что для него будет безопаснее остаться с ними. Если они предадут принца, объясняли горцы, то для них это будет равносильно изгнанию из родной страны. Ведь они перестанут существовать для своих соотечественников: никто из горцев никогда с ними не заговорит, разве что пошлет проклятие вслед. В то же время для мелкого джентльмена-лоулендера объявленная награда в 30 тысяч фунтов станет большим искушением. С такими деньгами он легко сможет скрыться в Лондоне и жить до конца своих дней припеваючи.

Каков конец этой истории? Восемь горцев на протяжении недель охраняли и опекали принца Чарльза. Затем, когда волнение улеглось, они тайно переправили его к друзьям. Стоило посмотреть на принца, когда он наконец добрался до Лохиела. Чарльз отрастил бороду, ходил босиком в старом темном камзоле, килте и дорожном пледе. В одной руке он нес ружье, в другой — пистолет, из-за пояса торчал кинжал. Он сердечно попрощался с восемью горцами из долины Мористон — вот тоже достойная тема для живописца!

В сентябре того же года частное французское судно, вооруженное дюжиной фальконетов, тайно пробралось в залив Мойдарт. Вскоре к нему подошла небольшая лодка, которая доставила на борт судна принца Чарльза. Таким образом, его шотландские приключения завершились там же, где и начались.

Вы спросите, что сталось с восьмеркой из Глен-Мористон? Много лет спустя в Эдинбурге объявился человек по имени Хью Чизхольм — он был одним из тех восьмерых горцев. Чизхольм наделал много шума в Эдинбурге, всем хотелось послушать историю злоключений принца Чарльза, так сказать, из первых уст. Бывшему вору так и не удалось разбогатеть, но тем не менее люди относились к нему с большим уважением, многие предлагали деньги. Интересно, что Чизхольм со всеми здоровался левой рукой. Объяснял, что после прощального рукопожатия принца он поклялся больше никому не подавать той руки, которая хранила воспоминание о Молодом Претенденте.

Думаю, будет справедливым привести в этой книге имена восьми горцев из долины Мористон. Среди них было два Макдональда, три Чизхольма, один Макгрегор, один Гран, а также Макмиллан.

Я верю, что имена эти навечно войдут в историю героического якобитского движения.

8

Некоторое время я шел по тенистой, погруженной в таинственный сумрак Глен-Мористон и вдруг очутился в полосе яркого солнечного света. Что за чудо эта долина! Если вам захочется испытать шок от внезапного переключения с сурового, девственно-дикого пейзажа Хайленда на мягкую и мирную пасторальную картинку — милости просим в Глен-Мористон. Трудно вообразить себе более резкий контраст, чем в этой долине. Олений заповедник внезапно кончается, и вы оказываетесь в смешанных березово-еловых лесах. Река Мористон образует здесь эффектные водопады, которые затмевают и Киллекранки.

Здешние леса кишмя кишат кроликами. Нигде, ни в одной области Шотландии мне не доводилось наблюдать подобного количества этих диких животных. Такое впечатление, что они организуют клубы самоубийц и делегируют их членов для пробежки по дороге. Огромные кроличьи семейства сидят на пригорках и хладнокровно наблюдают за вашим приближением, лишь в последний момент срываются с места и ныряют в невидимые убежища, махнув напоследок куцыми белыми хвостами.

Заканчивается Глен-Мористон на берегах озера Лох-Несс. После короткого раздумья я выбрал дорогу на Инвернесс, ту, что огибает озеро с севера. Поскольку было уже довольно поздно, я решил заночевать в одной из маленьких гостиниц, предназначенных в основном для английских туристов — любителей рыбной ловли.

Гостиница стоит прямо на берегу реки, в которой, однако, рыбачить запрещалось. А жаль, это было бы так удобно. Окажись у меня под рукой удочка, я мог бы закидывать ее прямо из окна спальни.

Колорит гостиницы безошибочно угадывается по ее интерьеру. В холле выставлена на обозрение огромная жирная форель. Надпись на застекленной витрине гласит, что рыба была выловлена полковником Таким-то в тысяча восемьсот таком-то году. Выглядит форель как легендарная праматерь всех тех рыбин, о которых любят судачить фанатичные рыбаки. В курительной комнате еще один диковинный экспонат — гигантский лосось, подобно аэростату, возлежащий на зеленой искусственной травке. Над ним на стене изображение королевы Виктории в окружении отставных генералов и бывших губернаторов, перед гневом которых трепетали целые провинции. Кажется, что седовласые джентльмены с детским обожанием смотрят на это чудо природы.