Шотландия: Путешествия по Британии

На мосту я задержался, разглядывая изломанную линию городского горизонта: церковный шпиль в окружении множества крыш с торчащими трубами аспидно-черным контуром выделялся на фоне алеющего неба. Вечерний полумрак был насыщен таинственной жизнью. Вода, которая с шумом текла под мостом, местами образовывала заводи, и они тоже оживлялись каким-то внезапным блеском. Затем в их глубине мелькали случайные тени — что-то там двигалось и перемещалось, как в кипящем котле. С удивлением я прислушивался к своим ощущениям: почему мне все здесь кажется странным? Разве Уик не похож на десятки других прибрежных шотландских городов? Наверное, это глупые иллюзии, возникшие в моем мозгу под действием усталости и предвзятого мнения. Однако я чувствовал, что это не так. Глядя на зловещие черные силуэты зданий, явственно вырисовывавшиеся на фоне ночного неба, я точно знал, что это заколдованный город. Один только вид пустынной набережной порождал мысли об изменах, обманах и дележе добычи. Видно, в длинной череде моих неведомых предков где-то затерялись коварные заговорщики. И вот теперь при виде ночного города они пробудились и толкали меня на странные поступки. Мне хотелось поглубже запахнуться в плащ, надвинуть шляпу на глаза и крадучись следовать по узким улочкам Уика, свернуть в глухой переулок и условным стуком постучать в темную дверь.

Пока же я посетил великолепный порт с огромным волнорезом — у него был вид пустой конюшни, как всегда бывает в порту в отсутствие траулеров. На набережной громоздились ящики и стояло видавшее виды оборудование для местного рыбоконсервного производства. У берега болталась пара рыбацких лодочек, и их якорные огни покачивались в такт с приливной волной. А поверх всего плыл насыщенный запах крепкого табака, смешанный с ароматом недавно поджаренного бекона…

Я чувствовал себя смертельно уставшим, и мне стоило больших усилий оторваться от Уика. Но разве я не пообещал себе заночевать в Джон-о’Гроутс? А ведь до него еще целых семнадцать миль — ужасное расстояние в такое время суток (да еще после целого дня, проведенного в пути), когда каждая миля кажется втрое длиннее. Тени на дороге напоминали мне причудливые фигуры злобных демонов, а беленые стены окрестных домиков вызывали чувство бешенства и желание их разрушить.

Я ощущал свежее дыхание морского ветра, видел мерцающий свет Дункансби-Хед, который желтым лезвием прорезал тьму над Пентленд-Фертом. Он перекликался с другими маяками, установленными чуть ли не на всех острых, выдающихся в море мысах: они включались и выключались с периодичностью в минуту, предупреждая невидимые корабли о грозящей им опасности.

Я шел по длинной прямой дороге, которая упиралась непосредственно в здание гостиницы Джон-о’Гроутс. Собственно, кроме этой гостиницы да пары примыкавших к ней коттеджей, вокруг ничего больше и не было. Меня захватил дух приключения. Не помню, когда бы это чувство было столь сильным, как в тот миг, когда я очертя голову ринулся в крохотное местечко на самом краю Шотландии.

Наконец-то семнадцать миль остались позади. Я миновал оклеенную открытками прихожую и вошел в комнату, где застал совершенно неожиданную картину. Священник в компании еще одного пожилого джентльмена и двух леди играл в какую-то карточную игру. Судя по довольному виду стариков, они только что приятно отужинали и теперь наслаждались вечерним отдыхом. Я чувствовал себя крайне усталым и голодным, однако задержался на несколько минут, чтобы полюбоваться этим неожиданным зрелищем. Пастор с его пеньковой трубкой, да и вся милая компания старичков, казалось, перенеслись сюда прямо из традиционной гостиной Южного Кенсингтона. Вот вам и Джон-о’Гроутс — заброшенная шотландская деревушка на самом краю земли!

За время своих многочисленных странствий я стал крупным специалистом по маленьким сельским гостиницам и постоялым дворам. Отличить хорошую гостиницу от плохой совсем несложно: достаточно заявиться в десять часов вечера и робко спросить насчет ужина. Плохая гостиница сурово хмурит брови (порядочные люди, мол, по ночам не бродят!), выставляет форпост в виде недовольной заспанной горничной и спешит захлопнуть буфет прямо у вас перед носом. В отличие от нее хорошая гостиница встречает радушной улыбкой и сокрушается по поводу утомительного путешествия, которое вам довелось проделать. Она тут же спрашивает, что вы желаете на ужин — яичницу или жареную треску? А может, сэр предпочтет кусочек ветчины или немного супа, все разогреется буквально в две минуты! Именно такой прием ждал меня на самом кончике этого скалистого шотландского носа. Поужинав, я поднялся в свой номер — маленькую опрятную комнатку, где в камине уже жарко пылали торфяные брикеты. Они наполняли помещение чисто гэльским запахом, живо напомнившим мне Коннемару и Арисайг. А еще на память пришли все те славные черноглазые люди, мужчины и женщины, которых я встречал в пути. Так что, несмотря на усталость, я сел поближе к огню и углубился в свои записи.