Шотландская наследница

Элизабет не смогла скрыть изумления. Почему он приглашает ее, когда с ним уже едет Барбара? Соблазн, конечно, велик, но она прекрасно знает, что будет дальше. Они схлестнутся там с Барбарой, и Барбара в конечном итоге окажется сильней. А играть вторую скрипку? Нет уж, увольте!

— У меня слишком много дел здесь, — сказала она. — Нужно готовить Шэдоу к скачкам.

Голубые глаза Бена вдруг стали пронзительными и бездонными. Элизабет заглянула в них, и у нее закружилась голова — словно она посмотрела в морскую глубину с вершины высокого утеса.

— Не хотите отправиться завтра на озеро? — спросила она. — Сара Энн могла бы поехать на своем пони.

— Она была бы в восторге.

— А вы?

— Я думаю, что нельзя упускать ни единой возможности оказаться хоть на время подальше от Аннабел, — ответил Бен.

— А мне казалось, что она вам нравится.

— В каком-то смысле, да, — согласился Бен. — Я всегда ценил независимость — и в себе, и в других.

Элизабет с усилием сглотнула. Он что, намекает на нее?

— А вы останетесь здесь, если мистер Алистер подтвердит права Сары Энн на наследство? — спросила Элизабет.

— Не знаю.

— Вас могли бы назначить управляющим, — осторожно сказала она.

— Назначить меня могут, но справлюсь ли я? — неопределенно ответил он. — И вообще, пока что рано обсуждать эти вопросы. Спасибо вам за бренди, и за книги, и за разговор, леди Калхолм.

Элизабет сразу стало зябко. Последних слов она явно не заслужила. И уж никакого коварства в ее вопросах и в помине не было.

— Всего доброго, мистер Мастерс, — сухо ответила она.

Он немного помедлил и усмехнулся.

— Глуповато звучит, вы не находите?

— Не более глупо, чем «леди Калхолм».

Лед в глазах Бена стал таять, но Элизабет не могла не ощутить той преграды, что по-прежнему разделяла их невидимой стеной. Той преграды, которую она надеялась в один прекрасный день разрушить.

Она шагнула навстречу Бену, не желая отпускать его. Глоток бренди, взгляд — глаза в глаза, разговор, в котором они приоткрылись друг другу, — все это вместе вдруг нахлынуло на нее словно осенний шторм.

Его взгляд, казалось, проникал ей прямо в душу, рождая ответные, мощные волны. Элизабет крепко сжала кулаки, словно защищаясь от напора собственных чувств. А они продолжали бушевать в ней — новые, неведомые прежде. Ей захотелось коснуться пальцами этого сурового лица и почувствовать, как оно смягчается от ее ласки. Ей захотелось прижаться губами к этим не умеющим улыбаться губам. Желание было таким сильным, что ей казалось, она умрет, если не сделает этого.

Он протянул руку и провел ладонью по ее волосам, вновь безнадежно разрушив аккуратную прическу. Рука опустилась ниже, и палец Бена нежно очертил линию ее подбородка.

«Какие у него нежные пальцы, — промелькнуло в голове Элизабет. — Нежные и горячие!»

Она из последних сил боролась со своими чувствами. Бен считает, что ей что-то нужно от него. Пусть не думает, что она пускает для этого в ход свое тело. Господи, дай ей сил справиться с собой, с теми неведомыми ей прежде силами, что готовы разорвать ее сердце на части!

Бен наклонился и прижался губами к ее губам. Крепко. Нежно. Обжигающе.

Она хотела ответить ему. Жаждала ответить. Но какой-то внутренний сторож удерживал ее. Ведь если она ответит, он может утвердиться в худших своих подозрениях. Тело Элизабет разрывалось от желания слиться с телом Бена, но она усилием воли заставила себя отпрянуть. Опустив глаза, дрожа, она медленно попятилась назад.

— Элизабет?

Когда она подняла глаза, ей показалось, что на лице Бена промелькнула тень подозрения, даже цинизма. Она отступила еще на шаг, борясь с соблазном. Нет, нет. Нельзя, если она хочет сохранить хоть каплю уважения к самой себе.

— Я не хочу торговаться, — выдавила она из себя. Бен не ответил, но Элизабет догадалась, что он понял все. И отвернулась, чтобы он не заметил слезинку, скатившуюся из ее глаз.

— Но я тоже не торгуюсь, Элизабет, — наконец сказал он. — Я думаю…

— Хотели посмотреть, как далеко я могу зайти? — вспыхнув, спросила она. — Что ж, теперь вы это знаете. Далеко. К моему глубокому сожалению.

Элизабет дрожала. Ей и в самом деле было холодно. Ужасно холодно. Весь жар как-то разом покинул ее тело, и оно стало холодным и безжизненным, словно ледяным.

— Прошу вас, уходите, — срывающимся голосом попросила она.

Тишина. Затем — прикосновение твердой ладони к плечу. Не в силах сопротивляться, она повернулась, чтобы вновь оказаться лицом к лицу с Беном. Его пальцы снова обхватили ее подбородок, подняли вверх лицо, заставив еще раз заглянуть в пронзительные, бездонные глаза.

— Простите, — неожиданно сказал Бен, и Элизабет увидела на его лице неподдельное раскаяние.

— Не нужно, — прикусила она губу. — Я просто подумала… Я просто не подумала…

— Я не очень хорошо разбираюсь в эмоциях, но по-настоящему понимаю желания. Я полагал, что понимаю, чего вы хотите. По крайней мере, чего вы больше всего хотите. Или здесь, в Калхолме…