— Вы неплохо разбираетесь в незаконных делах, — сухо сказал Грей.
— Да, неплохо. У меня была кое-какая практика. — шотландец помахал в воздухе стопкой обгорелой бумаги. Он бережно вытащил один лист и вручил его Грею.
— Я думаю, это единственное, что может представлять интерес, милорд.
На обратной стороне было написано стихотворение о Дикой охоте, Грей сразу узнал его несмотря на опаленные края и пятна сажи.
— Почему… — начал было он, но потом, увидев, как Фрейзер поднял подбородок, перевернул бумагу. Он слышал, как захрипел Твелветри, но не обратил на него внимания.
Дикая охота
Капитан Рональд Довган
Преподобный Скарри Спендер
Роберт Уилсон епископ
Фордхэм О'Тул
Имон О'Крайд
Патрик Баннион Лаверти
Грей присвистнул сквозь зубы. Он не знал ни одного человека из этого списка, но это была ценная информация, что, кстати, подтверждало яростное выражение лица Твелветри. Теперь он не вернется к Хэлу с пустыми руками.
Если он не ошибается, сейчас Грей держал в руках список якобитских заговорщиков; ирландских якобитов. Они с Фрейзером считали, что стихотворение было своеобразным паролем, и он спрашивал себя — паролем для кого? Здесь был написан ответ или часть его. Люди, не знакомые лично, опознают своих соратников по стихотворению; несколько с виду безобидных строк на самом деле были тайным кодом, для того, кто располагал ключом к нему.
Фрейзер небрежно кивнул в сторону Твелветри:
— Может быть, стоит выбить из него подробности?
Твелветри выпучил глаза. Грею очень хотелось рассмеяться, но он совладал с собой.
— Вы меня искушаете, друг мой, — сказал он. — Но я сомневаюсь, что ваши усилия увенчаются успехом. Просто придержите его здесь, пока я осмотрюсь.
Уже по одному выражению лица Твелветри он мог понять, что больше ничего не найдет, но проформы ради осмотрел стол и книжные полки, а так же совершил короткий визит с подсвечником в верхние комнаты на случай, если Сиверли держал что-то в спальне.
Он с гнетущим чувством прошел по пустому и темному дому и ощутил что-то похожее на печаль, стоя в спальне покойника. Слуги сняли белье с кровати, скатали матрац и аккуратно закрыли мебель от пыли. Только блеск свечей на дамасских обоях напоминал о жизни.
Грей почувствовал пустоту в собственной душе, словно и сам стал призраком, равнодушно оглядываясь на последние события своей жизни. Ярость и возбуждение от борьбы с Твелветри иссякли, оставив усталость и чувство беспомощности. Он ничего не мог больше сделать; не мог арестовать Твелветри или заставить его отвечать. Какие бы открытия еще не ожидали их, Сиверли был мертв и его преступления будут похоронены вместе с ним.
— Его дом знает, что его больше нет, — тихо сказал он, слова потухли среди молчаливых стен. Грей повернулся и вышел, оставив открытой дверь в темноту.
ЧАСТЬ IV. АДСКАЯ ДЕСЯТИНА
Глава 29
Дикая охота
Они возвращались в Лондон почтовой каретой, грязные, небритые, сильно пахнущие рвотой. Море опять штормило, и даже Грей чувствовал себя больным.
— С желудком не поспорит даже князь… — пробормотал он, думая, что это неплохое начало для стихотворения.
Надо прочитать его Гарри, может быть, тот найдет подходящую рифму. Ему самому приходило в голову только «грязь», и мысль о грязном вонючем трюме, заполненном потными и пьяными пассажирами в сочетании с тряской кареты и резкой вонью собственных спутников снова вызвала тошноту.
Мысль о неизбежном объяснении с Хэлом облегчения не принесла.
Они добрались до Аргус-хауса перед закатом, и Минни, услышав шум в холле сбежала по лестнице, чтобы приветствовать их. Один быстрый взгляд сказал ей все, что она хотела узнать; она велела им молчать, вызвала лакеев и горничных и приказала срочно готовить ванную и подать бренди.
— Хэл…? — Спросил Грей, с опаской глядя в сторону библиотеки.
— Он в Палате лордов с докладом о добыче олова. Я пошлю ему записку. — Она сделала шаг в сторону, зажимая одной рукой нос, а другой махнув в сторону лестницы. — Кыш отсюда, Джон.
Чистый и относительно трезвый, несмотря на щедрую порцию бренди, Грей спустился вниз в большую гостиную, следуя на запах чая. Он услышал мягко рокочущий голос Джейми Фрейзера и обнаружил их с Минни уютно расположившимися на синем диване; они оглянулись на него с видом заговорщиков.
У него не было времени поразмыслить над их секретами, потому что приехал Хэл, одетый для выступления в Палате лордов и красный от дневной жары. Герцог со стоном рухнул в кресло и вытянул ноги в туфлях на красных каблуках, отдавая их в распоряжение Насонби со вздохом облегчения. Дворецкий бережно разул хозяйские ступни, словно они были сделаны их фарфора, и оставил Хэла изучать дыру на чулке.