ШОУ

«Провокаций на личном фронте мне только не хватает…» – подумала Виэра. И девушке под ником «МаринЭ» она не ответила – забанила ее. Виэра вообще легко рвала отношения и никогда к ним не возвращалась. Поэтому всё в ней возмутилось, когда ее насильно начали затаскивать в прошлое! Которого уже нет в ее жизни!

Исключение – Лего. Он прошлое и будущее одновременно. Хотя, возможно, это то, что называют гештальт. Вхождение в незавершенную жизненную ситуацию. Чтобы ее завершить. А значит, надо пройти все круги: от первых знаков внимания до… Но, если вспомнить, тогда ей все-таки удалось вырваться. Ведь самым последним актом той пьесы стал ее уход… Точнее, выход. Замуж.

Виэра вздохнула, закрыла лэп-топ, поморщилась на бьющий в окно свет вывески. Опуская жалюзи, увидела, как Лего входит в отель. Неужели не зайдет? А как же колыбельная на ночь?

Наутро Лего рассказал Виэре смешную историю, которая вчера разыгралась на его глазах. В городском театре случайно заперли артиста – дедка лет 60-ти, приехавшего из Украины. Он снимался в передаче «Incroyable talent», где показывал клоунаду, стоя на одной руке на самодельном трехметровом самогонном аппарате.

Обнаружив, что находится в одиночестве в огромном помещении театра, а сторож покинул свой пост и запер дверь, дедок не на шутку забеспокоился. Ему надо было вылетать утренним рейсом. Впервые покинувший родину самодеятельный артист говорил только по-украински, а вид имел весьма экзотический – даже для видавшего виды курортного города. Седая борода и длинные волосы делали крошечного старичка похожим то ли на гнома, то ли на разоблачившегося Санта-Клауса. Побродив часа два по лабиринту театра в безуспешных поисках сторожа, пожарного выхода или хоть какой-нибудь щелки, в которую он мог бы просочиться, дед принялся стучать в толстые витринные окна.

Случайным свидетелем действа оказался дворник, который, отставив щетку, обалдело наблюдал за метаниями в ярко-освещенных окнах таинственного привидения с развевающимися седыми космами. Недолго думая дворник вызвал полицию. Два дюжих сержанта с береттами наперевес умудрились открыть двери и начали допрос с пристрастием, в первую очередь, потребовав показать документы. А их как раз и не оказалось…

Дедок, отчаянно жестикулируя, ткнул в упакованный реквизит – тот самый самогонный аппарат, только разобранный на составные части и втиснутый в огромные пластиковые пакеты. Полицейские напряглись: кража! Они уже приготовились везти задержанного в участок, как вдруг дедка осенило. Стуча себя в грудь, он приговаривал: артисто! И тут же начал распаковывать тщательно приготовленную к длительному путешествию конструкцию, торопливо срывать скотч, а потом на глазах у медленно обомлевающих полицейских в одиночку устанавливать металлический круг, на него размещать свой аппарат… Потом он взял гирю-противовес и сделал стойку на одной руке. «Эта стойка называется флаг», – пояснил Лего Виэре.

Потрясенные полицейские одобрительно покивали и даже захлопали. В благодарность за бесплатный цирк они подбросили до отеля и самого дедка, и реквизит. Тут его и увидел возвращавшийся с вечерней встречи Лего: дедок бегал по холлу и на непонятном языке умолял портье немедленно вызвать такси. Оказалось, это было бы уже третье такси, которое по требованию беспокойного постояльца подъезжало к отелю.

– Что здесь делает этот человек? – изумленно спросил портье у Лего. – Ведь до самолета еще четыре часа, а до нашего аэропорта полчаса езды?

Лего долго успокаивал взволнованного пережитым дедушку, еле-еле уговорил отправиться спать, наказав портье позаботиться о его пробуждении утром.

«Может быть, только поэтому я и не дождалась колыбельной на ночь», – понадеялась Виэра.

…Шоу уже поджало свои крылышки и ножки, переплелось лентами, шнурами и цепочками. Подогнулось и подоткнулось матами, шторами и занавесями. Приглушило свой блеск и плеск своих музык. Ощущая себя мягким, но грузным, большим, но маленьким, веселым, но приунывшим, Шоу пока и не готовилось к быстрому разворачиванию и немедленному реагированию… Ему приходилось дремать под убаюкивающий стук колес, под гул моторов, при этом не замечать ни дождя, ни ветра, противопоказанных ему по определению, как тряпичной кукле или Железному Дровосеку, или как Страшиле и Элли. Его путь по дороге, вымощенной добрыми намерениями, вел в очередную Волшебную страну, навстречу детским снам…