Шоу

Музыку писала известная американская авангардистка, потом решили просто обработать классику – Чайковского. Хореографией занималось несколько постановщиков, остановились на модерн-балете.

Лего контролировал всё очень плотно, а сам процесс был очень долог, очень мучителен. Но в результате из первоначальной идеи выросло необычное существо, эмоционально и энергетически состоятельное и настолько сильное, что его воздействие напоминало наркотик.

Один раз окунувшись в этот мир, невозможно было не повторить вхождение в него. Те зрители, кто не мог прийти на спектакль еще раз, – покупали саунд-трек, видеозаписи. Фанаты ездили за труппой из города в город, из страны в страну. Журналисты и критики пытались осмыслить содержание Шоу (впрочем, безрезультатно). Интернет-сообщество писало в блогах и на сайте восторженные или встревоженные отзывы. Дети сами водили на Шоу родителей и бабушек-дедушек. Родители советовали друзьям взять в охапку своих внутренних и внешних детей – и повторить посещение.

Это было именно Посещение. Потому что тебя посещало то, что не приходилось чувствовать ранее. И эффект Шоу был именно в этом: нужно было присутствовать. Никакое видео не передавало страстей, бушевавших внутри зрительного зала.

Существовала ли разгадка иллюзии сопричастности, Виэра так и не успела узнать. Даже ей, человеку, способному к формулировкам, анализировать не хотелось: хотелось только получать, чувствовать и переживать.

Позднее она поняла , что Шоу – своеобразный живой организм. Как Голем, выращенный в пробирке, как созданный воображением мыслеобраз, отправившийся в путешествие за пределы твоей души или квартиры. Как творение доктора Франкенштейна. И даже как Ангел, возникающий в ореоле над толпой молящихся…

Магнетизм состоял из пятидесяти пар рук и ног, пятидесяти голов и душ. Они вступали между собой во взаимодействие, и этот новый организм умел втягивать в себя людей-зрителей. Пусть это называется Шоу – показ, но на самом деле этому пока не придумано название. Потому что это и не показ вовсе, а – участие. Не примитивный интерактив, а реальное вживание, энергетическая вработка в пространство спектакля, участие в его сотворении.

Со временем Виэра начала различать актеров, наблюдая за их пластикой, хотя все они работали в масках и по двое-трое должны были быть идентичны друг другу. Больше других ей нравился Деметр – кудрявый мускулистый грек, который в труппе был тоже с самого основания. За это время он нашел себя, вполне состоялся как артист, но никогда не осмеливался на главные роли. Обладая внешностью античного бога, он работал «нижним» – то есть на нем была вся ответственность за поддержку в каждом эпизоде. Молодой красавец был тих и уравновешен, и в данный момент переживал влюбленность в молоденькую балерину, куда более темпераментную, чем он.

Смотреть на влюбленного бога удивительно: в нем проснулась нежность и осторожность, еще более мягко он разговаривал с людьми, еще более надежным становился на манеже.

Смотреть на его белокурые волосы и могучие плечи доставляло отдельную радость. Виэра каждый раз ожидала его появления на поклон – чтоб понаблюдать, как вздрагивали его волосы в такт широкому шагу в прощальном шествии, как он взмахивал своей мощной рукой в приветствии зрителям.

Прощалка вообще была любимым номером: Виэра искренне радовалась каждому вышедшему на поклон артисту. Чемпионом по аплодисментам была Пю-Пю: очаровательная толстушка в последней сцене обнаруживала свои реальные, а не подстроенные формы, что особенно нравилось зрителям.

Пю-Пю была девушкой оригинальной во всех отношениях. Она была старше других, повидала разные площадки, и была способна не только играть роль раскомплексованной толстушки. В ней виделся большой потенциал настоящей комической актрисы, она явно выбрала Шоу для становления своей карьеры не случайно…

Удовольствие всем своим видом продолжал доставлять Виэре и Стэс – гимнаст, похожий на негатив балетного принца. Ей нравилась его пластика: чернокожие своей невероятной сексапильностью, иррационально выраженной в движениях корпуса, обладают особым магнетизмом. Она вскоре начала улавливать, когда наступают самые лучшие моменты его появления на манеже, и торопилась, оставив дела, застать эти несколько мгновений пластического волшебства.

Маски, в которых играли свои роли артисты, были препятствием к персональной славе каждого в отдельности. Виэра часто пыталась доказать Лего: им не хватает славы! они – звезды! и рано или поздно потребуют с тебя своих дивидендов. Это вовсе не великая плата за каторжный труд!

Но Лего был неумолим. Обожая каждого из артистов, он никому не давал выделяться, звезда была всего одна: само Шоу.