Шоу двойников

Вдруг отрылось огромное озеро. Огоньки на другом берегу казались рождественской гирляндой. Над озером то и дело заходили на посадку мигающие габаритными огнями самолеты.

- Смотри, - сказала Маша, когда они уже въехали в пригороды Цюриха, - Здесь очень любят синий цвет. Почти вся реклама синего цвета. Вернее, этот цвет не синий, он называется электрик...

- Вряд ли именно этот цвет - электрик, - возразил спутник. - Милый, - тихо спросила Маша. - Как мы теперь будем жить?

- Все устроится, - подбодрил он ее. - Кое-какие деньги остались на кредитных карточках, а там, кто его знает, может, удастся добраться до чемодана с деньгами, - он оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Машу. - Попробовать-то стоило бы...

- Я подумала, как нам теперь жить - со всеми любимыми тенями?

И ей показалось - хотя такого быть не могло - в ответ ей шумно вздохнула собака, как умеют вздыхать собаки, пристроившись наконец в ногах хозяина.

Тогда и Маша шмыгнула носом. А так, по голосу, и не догадаться было, что она плачет.

ГРОЗА

Бах, бах, бах...

Зной разразился грозой.

Гром прокатился над Москвой, и прежде чем на землю упали первые капли, резкий порыв ветра сдул с асфальта пыль и закружил в воздухе сухие листья, недокуренные сигареты, пустые пластиковые бутылки и обрывки бумаги.

Первая молния ударила в Останкинскую телебашню, на мгновение оставив в небе замысловатый след. Но как бы не был ужасен натиск грозы, он как будто обтекал со всех сторон высокого крепкого мужчину. Ни одна соринка не попала ему в глаз, ни одна из крупных тяжелых капель, только что упавших на землю, не оставила следа на его плаще, а порыв ветра не растрепал волос.

...Бах, бах, бах...

Хозяин, как всегда в белом костюме, вышел из дверей автомобиля, заботливо поддерживаемый под руку телохранителем и направился к воротам особняка, где красовалась табличка - "Охраняется государством". Он так торопился успеть до первых капель дождя, что обогнал других охранников, замешкавшихся у машины сопровождения.

Единственная пуля, выпущенная из снайперской винтовки неизвестной рукой, нашла свою цель. Попала аккуратно в переносицу.

- Классный стрелок, - со знанием дела заявил позже охранник, похожий на гоблина. - Даже удивительно, что Хозяин еще дышит.

Охранники, ругаясь сквозь зубы, стали обратно затаскивать тело Хозяина в автомобиль.

А ураган, уже ворвавшийся в Москву, заволок улицы пеленой пыли, смешанной с каплями дождя. Он срывал с опор рекламные щиты и выворачивал с корнем вековые деревья, обрушивая их на припаркованные рядом автомашины.

В ту ночь от распоясавшейся стихии погибли несколько человек и больше ста получили ранения. Телохранители Хозяина около часа не могли пробиться к "Склифу" из-за образовавшихся завалов. Впрочем, они могли и не спешить. Кусочек свинца, заключенный в медную оболочку, произвел в голове, которая прежде просчитывала на несколько ходов вперед, достаточно кардинальные изменения, несовместимые с жизнью. И даже когда какой-то участок мозга, не затронутый разрушением, передал сигнал губам, и губы умирающего произнесли:

- С... с-с, - попытался произнести он на судорожном вдохе, - Сы...

"Сынок, - надеялся сказать он, но не успел. - Отыщите Сынка, это его рук..."

Но охранники в машине ничего не расслышали из-за воя ветра и непрекращающихся раскатов грома.

И лишь рыжий телохранитель предположил:

- Может, пописать хочет?

ТАКОГО НЕ БЫВАЕТ

(Перед грозой)

Жора Мортон никогда не забывал принимать таблетки, которые прописал ему доктор. Доктор даже советовал подыскать другую работу, потому что считал постоянное общение с покойниками плохо влияет на потрепанную психику пациента.

Но Мортон решил ограничиться таблетками.

Ночью привезли с десяток трупов в черных пластиковых мешках. Где-то под Москвой состоялась крутая разборка со стрельбой, о которой долго потом писали в газетах.

Санитары, перетаскивающие мешки, все время ругались. Давно им не приходилось так попотеть.

Когда все ушли, Мортон принял таблетку и спустился в холодное помещение, где лежали трупы. На улице было душно, а тут - свежо.

От лекарства он чувствовал себя совершенно спокойным, и даже благодушным.

Открыл один мешок, без всякого содрогания посмотрел на человека, у которого не было головы, и кряхтя, стал перекладывать его на оцинкованный стол с канавками по краю для стока жидкостей.

Патологоанатом придет утром, и надо было успеть все подготовить.

У следующего трупа была прострелена шея, но и после смерти он продолжал улыбаться, как будто гордился своей смертью.

У третьего... Четвертого...

Наконец, Мортон расстегнул мешок, в котором лежал мужчина, а на груди у мужчины чернели следы от четырех пулевых ранений. Мортон некоторое время вглядывался тому в лицо, и ему захотелось выпить еще одну таблеточку.

Это был тот самый загадочный тип, который приходил к нему однажды ночью и приказывал делать свою работу как полагается. Но теперь выражение лица у него было вовсе не страшное, а даже какое-то дурковатое.

Труп открыл один глаз, а потом этим же глазом подмигнул Мортону.

Жора почувствовал, как медленно оседает на пол.