Читаем Шоу клоуна полностью

Вечно представлять хотел бы себя в гриме, ногти в чёрном и недавно мною купленным матовым цвете, пальто, лёгкий дым, что выходит из моих алых губ, обоюдно овивает мою персону дымком из кубинского элемента моего счастья. Звезде не кажется, что курение – часть её жизни. Поэтому мы не вместе, отшучиваюсь.



Днём трудно сдерживать себя, когда улицы свободны, как и я. Но я вспоминаю, что мне некуда идти. Я бы мимом шутил, веселил детей, чтобы чувствовать себя полезным. Ибо не умею шутить. Сарказм и самоирония – исчерпывающие себя жанры.



Не упускайте меня, друзья, когда увидите. Я буду зажат и чуть невесел, но, имейте ввиду, в глубине души буду чувствовать яркую радость вас встретить. Люди – иногда причина снимать наушники, хотя сперва являлись причиной их надевать.



Везде так много мелочей, всё понять не успеваешь. Почему же я не пытаюсь всё узнать, досада.

7

Это зрелище уже не может побуждать на улыбку. Только смерть посмеет улыбнуться, взглянув на всё это. Жалкое посмешище.


Вечный вопрос: чего я хочу.


Но его позволять его задавать сам себе я стал ближе к 17, в пору бунтарских начинаний. Скорее, неформальских.


Хотя. Что в 10 лет, что в 20 я живу с родителями, ем мамину еду и смотрю мультики. Где я, кто я, ответ понятен. Опыт неубедителен. У меня мало чего было, преобладает то, чего не было. А именно блядского секса, хороших шуток, остроумных бесед, денежного достатка и умения думать!


Я слышу лишь себя, и то плохо. Мысли же мешают друг другу. Я без друзей. Я без девушки. Я без работы. Я без учёбы. Я в семье, которая прожила своё и довольствуется заботой о своём чаде. Я не умею ничего, я не депрессивен, я виртуально зависим. Я иногда курю, чтобы чуть успокоиться. Объятие тепла изнутри. Тишина.


Во что же я превратился. Нет, будучи клоуном в гриме, имеется некая эстетика, посыл, он же цель, харизма, символ! Без неё – настоящий клоун. Не цирковой, а неудачник клоун. Всё теряю. Ничего не понимаю и со мной ничего не происходит хорошего. Я даже влюбиться не могу невзаимно, даже руки на себя наложить боюсь!


Чего я вообще достоин? С таким лицом, с такими волосами, с таким телом, с такими ногтями, с такой одеждой? Это средний класс, что движется от зарплаты к зарплате сквозь потные рабочие и пьяные выходные дни. Я всё упустил, не имея ничто! Ах. Какая досада, смотреть, как молодёжь меня обгоняет. Я себя чувствую странно. То сильным, то слабым. Но всегда в своём уме и теле, лишь меняется расположение (он же настрой) духа!


Перейти на страницу:

Похожие книги

Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное