Шоу не должно продолжаться

— Я понял, — заявил вдруг Говоров. — Никакой вы не полковник. И с полицией уж тем более не сотрудничаете. Вас подослали с завода. Прознали, что я подал жалобу в высшую инстанцию, вот и зашевелились? Отлично! Рад, что вы пришли. Самое время обсудить условия сделки, но предупреждаю: за согласие забрать заявление вы заплатите гораздо больше той суммы, что звучала первоначально. За моральный ущерб и издержки за консультации юристов!

Лицо Говорова светилось таким торжеством, что предположение о его причастности к ограблениям исчезло без следа. Тем не менее Гуров повторил вопрос, заданный еще на лестничной площадке:

— Меня все еще интересует, где вы находились позавчера ночью?

— Это принципиально? Хотите сказать, что без ответа на этот вопрос не станете обсуждать условия сделки?

— Вы правильно поняли. Сначала я должен выяснить ответ на этот вопрос. Все остальное — позже.

— Хорошо. Я вам отвечу, но прошу запомнить, что нигде больше не стану повторять своих показаний. И вам запрещаю использовать эту информацию против меня. Либо принимаете условия, либо разбегаемся, и тогда встретимся уже в суде, — размахивая диктофоном, как свидетелем устных договоренностей, заявил Говоров.

— Я согласен, — ответил Гуров. — Если вы сами не захотите, чтобы эта информация была обнародована, я обязуюсь молчать.

— Ответ прост. Как и многие другие ночи, эту я провел в собачьем питомнике. Не удивляйтесь. У каждого свое хобби. Мое — ухаживать за больными, брошенными бессердечными хозяевами собаками. На мой взгляд, собаки гораздо лучше людей и заслуживают любви и милосердия. В дневное время заниматься этим я не могу, так как вынужден зарабатывать себе на жизнь. А чем я заполняю свои ночи — мое личное дело.

— Вы там работаете? — Лев был слегка обескуражен.

— На общественных началах. Зарплату мне не платят, если вы об этом. Существует волонтерская группа, которая оповещает своих членов, когда и где требуется их помощь. Я являюсь одним из самых активных членов группы, поэтому сведения о необходимости в волонтерской поддержке поступают ко мне в первую очередь.

— Как давно вы этим занимаетесь и как часто вас вызывают в ночное время?

— Общество существует около шести лет. Я состою в нем со дня основания. Минимум две ночи в неделю кто-то нуждается в моей помощи. Теперь мы можем поговорить о мировом соглашении?

— Не сейчас. Как называется это общество и у кого я могу получить подтверждение вашим словам?

— Это исключено. Я не афиширую свое участие в данном движении.

— Почему? Вы стыдитесь этого? — искренне удивился Гуров.

— Ни в коем случае! — возразил Говоров. — Просто это может негативно сказаться на другой моей активной деятельности.

— На тяжбах и жалобах? — догадался Гуров. — Вы боитесь, что вас перестанут воспринимать всерьез, если узнают о вашей привязанности к животным?

— Таких, как я, обычно называют чудаками, подразумевая под этим нестабильность мозговой деятельности. Мои иски и требования даже рассматривать не станут, — подтвердил эту догадку Говоров.

— Но зачем вам нужны эти судебные тяжбы? Лечили бы себе животных и жизнью наслаждались бы.

— Я делаю это не ради себя. Я пытаюсь защитить права простых тружеников. Это моя гражданская позиция.

— Тогда почему вы согласились на урегулирование спора с заводской администрацией мирным путем? Нестыковочка получается, — заметил Лев.

— Это частный случай, — потупился Говоров. — Обстоятельства вынуждают меня в этот раз поступиться одними принципами, чтобы соблюсти другие.

— Нельзя ли пояснить?

— Вы спрашивали, где я был позапрошлой ночью. Я ответил, что был в собачьем питомнике. В ту ночь в питомник доставили новых жильцов. Три добермана. И у всех трех серьезные проблемы. Их кто-то отравил, но они выжили. К сожалению, произошло осложнение, отказали задние лапы. Теперь им требуется операция. Три операции, если быть точным. Сделать это нужно быстро. Нужны деньги. Я достаточно ясно все объяснил?

— Абсолютно. Думаю, пришло время и мне признаться, — произнес Гуров, доставая из нагрудного кармана удостоверение. — Мое первоначальное заявление о том, что я — оперативный работник и веду расследование четырех ограблений, является чистой правдой. К искам и заводскому начальству я не имею никакого отношения. А пришел к вам по той причине, что на вас пало подозрение в совершении этих преступлений. Теперь, для того чтобы очистить вас от них, мне нужно получить подтверждение в волонтерском обществе. Если слова ваши окажутся правдой, мы вас больше не побеспокоим. Если же нет, вам придется пройти через процедуру дознаний, допросов под протокол и ожидания вынесения вердикта в стенах следственного изолятора.

Говоров был настолько обескуражен ситуацией, в которую попал, что и про диктофон забыл. Только когда тот выпал из его рук и с глухим стуком опустился на пол, он сбросил оцепенение и заговорил:

— Не думал, что когда-нибудь окажусь в подобной ситуации. Суды для меня не в диковинку, но ни разу еще судья не обвинял меня. Я обычно выступал в роли истца и никогда в роли ответчика. Могу я узнать подробности совершенных мною ограблений?