Шоу уходящих теней

Он явно, как будто это произошло сейчас, вспомнил их разговор, с которого начались его скитания по миру. Странная штука память, можно ясно слышать и помнить разговор из далекого прошлого в деталях, и не вспомнить, о чем говорили час назад.

Он подошел к окну. Город уже готовился ко сну, и лишь изредка шум случайной машины нарушал тишину квартала. Семен посмотрел на темное небо, затем перевел взгляд на стол, где одиноко стоял замолчавший телефон, из которого всего несколько минут назад он слышал такой близкий ему голос, который расставил все точки. Он понимал, что она звонила, чтобы сообщить о себе, и его охватило чувство глубокого одиночества. Семен подошел к шкафу, достал фотоальбом, пролистал, достал фотографию со Светой, и поместил ее на самую последнюю страницу, а альбом вернул назад. Все это уже далекое прошлое, – решил он. Затем подошел к дивану, сел взял в руки свою куклу-клоуна Кузьму, пальцы чувствовали его мягкую одежду.

Он закрыл глаза и откинулся на спинку дивана, не выпуская куклы из рук. То ли его фантазия разыгралась, то ли он задремал, но он вдруг ясно увидел арену цирка. Он увидел представление, чем-то похожее на шоу, которое сделал он, но это было зрелищнее, более правдивое. Его шоу было материальным, а сейчас он почувствовал, каким-то ему неизвестным чувством, что на арене только тени. Нервы его напряглись. Фигуры были вполне человеческие. Что это? Как они здесь оказались? И тут он понял, что это тени тех, кого он встречал на своем пути, тени тех, кого он знал, и странно было видеть работающего жонглера, фокусника, акробатов, и все выполнявших сложные номера. Акробаты парили под куполом словно птицы, перелетая с одной мачты на другую. И только в центре арены в луче прожектора сидел человек в шутовском колпаке, наблюдая за происходящим. Сидел тихо, спокойно. Вокруг него появились четыре фигуры, в серых балахонах, с капюшонами, скрывающими лица. Они кружились вокруг шута. И Семен не увидел, а скорее понял, что шут – это никто иной, как он сам, и в этот момент все тени оказались у выхода, и стали уходит за кулисы, издавая шорох одеждами. Что за бред? Тени не материальны, они не могут носить материальные одежды и издавать звуки! И куда они уходят?

Непроизвольно Семен захлопал в ладоши, и его аплодисменты гулко отозвались эхом в пустом помещении. За всем этим восхитительным зрелищем, которое было погружено во тьму, он даже не заметил, что он единственный зритель. Его хлопки нарушили тишину. От удивления он перестал хлопать и вновь услышал шорох уходящих теней. Каждая из теней, прежде чем скрыться за кулисами, поднимала руку в знак прощания. Когда почти все тени скрылись, то одна вдруг остановилась, не собираясь уходить, повернулась и отбросила капюшон, и он узнал это лицо. В тот же миг, луч прожектора сместился с одинокого шута и, прорезав тьму, ударил в глаза Семену, он зажмурился, но едва почувствовав, что тепло луча ушло, чуть приоткрыл глаза.

25

То, что он увидел, не вызвало у него ни шока, ни удивления. Потолок над ним был ослепительно белым. Дневной свет заполнял все пространство. Скосив глаза направо, он увидел окно, закрытое жалюзи, а между ним и окном знакомые лица: Николая и Данилы.

Чуть повернув голову налево, он увидел сидящую рядом такую знакомую и желанную женщину, но это почему-то не удило его. Она смотрела на него, и в ее глазах он увидел слезы. Он почувствовал, что она держит его руку и пошевелил пальцами, проверяя реальность мира.

– Где я?

– В больнице, в очень хорошей больнице.

Семен услышал, что рядом попискивает аппаратура. – Как ты здесь оказалась?

– Меня нашли твои друзья.

– Как?

– Об этом потом. Разве это важно?

– Нет.

Под правой рукой он нащупал что-то мягкое и даже не пытаясь посмотреть, понял, что это Кузьма кукла-клоун.

– Спасибо, – произнес он.

– Мы привезли его тебе из дома, посчитали, что он тебе нужен здесь, – тихо произнес Данила.

– Как ты нас напугал, – нежно и тихо произнесла она. – Тебя не было с нами несколько дней.

– Меня? – спросил Семен.