Шпага гроссмейстера

Такого я еще не видел – посреди площади стояло четыре каменных истукана, обращенных лицом к центру и высотой немногим меньше окружавших площадь двухэтажных зданий. Их лица являли собой перекошенные гримасы, переходящие в убогие прически. Камень, из которого они были вырезаны, был редкого, неестественно фиолетового цвета…

Судя по все возрастающему волнению, мы успели вовремя. Внезапно заиграла труба, потом вторая, третья, а затем – все замерли. Отряд всадников расчистил дорогу, и на площадь выехала аляповатая конструкция – некоторое подобие кареты со множеством площадочек, уступчиков и еще не пойми чего, буквально облепленных людьми. Зазвучала хвалебная песнь, дверца медленно отворилась, и глазам народа предстал монарх. Выглядел Великий, несмотря на пышный наряд и труды парикмахеров и гримеров, весьма обрюзгло, что вообще-то нехарактерно для бессмертных. Он затянул праздничную речь, смысл этой околесицы прошел мимо моего сознания…

Наговорившись, Великий вошел в центр круга, ему торжественно завязали глаза, а из кареты вывели четырех девушек в почти прозрачных одеяниях, сандалиях на толстой подошве и с распущенными фиолетовыми волосами. Только сейчас я заметил, что костным тканям местных жителей присущ странный фиолетовый оттенок…

Каждая из вновь прибывших девушек подошла к каменному истукану и припала к его подножию, а Великий прошелся кругом с завязанными глазами и, вернувшись в центр, указал перстом на одну из избранниц, после чего сорвал с глаз платок и под оглушительный рокот барабанов покинул круг.

Вновь зазвучала музыка, и девушка начала танцевать. Ее тело, послушное каждой ноте, рассказывало историю любви к богам, выражая то покорность, то страстное желание соития. Ветер трепал ее фиолетовые локоны, глаза блестели, чуть приоткрытый рот жадно ловил воздух. Музыка то замирала, и девушка припадала к стопам статуи, то вновь набирала силу, и казалось, что сейчас на ее крыльях танцовщица поднимется в воздух. Движения рук были подобны морской волне, стан – гибкому тростнику… С последним аккордом она рухнула наземь и больше не поднималась. Я видел, как судорожно подрагивает ее тело.

Двое слуг на руках отнесли ее в карету, где сам Великий накинул ей на плечи златотканый плащ.

Из перешептываний я понял, что в этом году эта девушка будет носить титул Удивившей демона, и именно в моменты единения с ней услышит Великий волю богов. И донесет ее до народа. А на следующий год будет другая девушка, другой танец…

Толпа стала разбредаться, и мы тоже свернули в какой-то переулок, где, удобно устроившись на поленнице дров, открыли флягу.

– Премерзкая сволочь этот Великий.

– Да, изрядная скотина, – не мог не согласиться я с Вотаном. – А ты не знаешь, почему все живое здесь имеет фиолетовый оттенок?

– Знаю. – Вотан еще раз отпустил любезность в адрес правителя. – Люди использовали эту планету как источник каких-то очень редких солей. Они были необходимы как добавки к ядерному топливу или что-то вроде этого. Точно не знаю почему, но они крайне ядовиты. Эти каменные демоны – просто глыбы яда, отравляющие весь город. Наверняка каждый второй здесь болен раком…

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что еще пара сотен лет, и этот город превратится в одно большое кладбище. Аборигены, правда, имеют врожденный иммунитет к этой гадости, но при постоянном соприкосновении с солями их и это не спасет. Во времена Империи существовала разветвленная сеть медицинского обслуживания и контроля, а сейчас…

– А Джон? Не может же он быть настолько глуп, чтобы не предохранять хотя бы себя?

– Да, но остальным-то от этого не легче. Все эти боги давно должны быть захоронены глубоко под землей, а никак не украшать площадь. К тому же, даже если и остались препараты, на всех их все равно не хватит.

– По попробовать-то надо?

– Надо. Надо выпустить кишки из этого клоуна… – Вотан скрипнул зубами, и мне подумалось, что сейчас все боги всей Галактики не смогут продлить дней Великого.

– Пошли тогда…

Путь ко дворцу пролегал мимо грязного рынка, где Судьба вновь преподнесла нам подарок. По базару расхаживал главный повар Великого, этакий пингвин с противно-писклявым голосом. Покупок, если можно так назвать чуть ли не открытый грабеж, было очень много, и его свита была просто не в состоянии все это унести. И тут на глаза ему попался Вотан.

– Эй ты, чурбан неотесанный! Вместо того чтобы считать ворон, лучше возьми все это и иди за мной. Гордись, тебе доверены продукты для стола Великого.

С неподдельным выражением восторга на лице, Вотан, сметая прилавок, устремился к благодетелю. Я поспешил за ним, тихо отодвинув одного из носильщиков и увесившись его кульками.

Так мы добрались до дворца. Утес, река – это место можно было бы назвать красивым, если бы не сотни калек, просящих милостыню и жаждущих исцеления от взгляда Великого.