Шпага Софийского дома

— На Силантия, — обернувшись, неожиданно ответил отрок. — Чудной он какой-то. Орденские немцы, говорит, нам не друзья. А по-моему, с одними орденскими немцами Новгород сейчас только и дружен, Ганза торговлишку свернула, обиделась, что по старине своевольничать не дадут — своими бочками мерить да воск колупать. Осторожней, Олег Иваныч, тут яма. Свеи со своими делами не управятся, Казимир литовский — себе на уме хитрован, плесковичи смотрят волками лютейшими, о Москве уж и сказать противно честному новгородцу… Ой!

Оступившись, Гришаня все-таки полетел мордой в грязь.

— Так тебе и надо, — позлорадствовал Олег Иваныч. — Меньше гундосить будешь! Силантий ему не нравится… Силантий те что, новгородец, немцев любить? Нет. Он, кажется, костромской, а то и вообще — москвич, или, как ты говоришь, московит, нет?

— И то правда, — размазывая по физиономии грязь, улыбнулся Гришаня. — Умный ты человек, Иваныч! Но Силантий… — отрок помолчал, вглядываясь вперед, где шли уже значительно оторвавшиеся от них воины, — Силантий — вельми подозрителен!

— «Вельми подозрителен»! — хмыкнув, передразнил Олег Иваныч. — Под ноги лучше смотри, тоже мне, Мюллер нашелся…

Майор хотел добавить что-нибудь еще, посмешнее да пообиднее, — он всегда так справлялся с отвратительной погодой, — но вдруг столкнулся взглядом с Ришаней. Нехороший у того взгляд был, ох нехороший… Такой взгляд, подозрительный да холодный, видел Олег Иваныч только в прошлой своей жизни. У работников отдела собственной безопасности ГУВД Санкт-Петербурга и области, чтоб им пусто было.

Страшный треск вдруг потряс округу, и Олег перешел на бег — судя по всему, орденский (или чей он там был) корабль все-таки попался в ловушку.

— Стойте!

Хорошо, майор услышал на бегу приглушенный зов притаившегося в кустах Силантия, схватил за руку Гришаню, плюхнулся с разбега в пропитанный промозглой влагой мох, распластался. Подняв тучу брызг, рядом приземлился Гришаня.

— Вот они, тварюги. — Силантий Ржа коротко кивнул на низкий, поросший колючим кустарником берег.

— А вот и когг, — в тон ему отозвался Гришаня, — не очень повезло шпыням-то!

В распадке между камнями горел костер из смолистых сосновых веток — для дымности. Рядом с костром суетились «тварюги» — человек около двадцати («пол-сорока», как посчитал Силантий). Высокий человек с всклокоченной бородой и в низко надвинутом на глаза шлеме с бармицей — видимо, предводитель шайки, — отдавая распоряжения, размахивал самострелом. Остальные были вооружены весьма разномастно: кто с рогатиной, кто с луком, кто с дубиной. И окольчужены не все, многие — в нагрудниках из бычьих шкур с пришитыми металлическими пластинками. Как это воинство собиралось расправиться с экипажем торгового судна — одному богу известно, видно, надеялись на крушение. На то, что выбросят волны корабль, предварительно хорошенько шмякнув его о камни, а тут уж — не растеряются… Видно, раньше все эдак и проходило, только вот теперь разбойникам не повезло, как верно заметил Гришаня. Когг, двухмачтовое пузатое судно, длиной метров тридцать, с выпуклыми бортами и надстройками на корме и в носовой части, действительно хорошо приложился о подводные камни и быстро тонул, что, наверное, не особенно соответствовало разбойничьим планам, ибо пограбить несчастное судно не получалось — не бросаться же в бурные волны, в самом-то деле, так и потонуть недолго! Так что с чужими товарами шильники пролетели, как фанера над Парижем. Осталось только надеяться на то, что волны все-таки кое-что выкинут, да на возможных пленных. За богатого немецкого «гостя» можно попытаться получить выкуп, а на худой конец, и просто поживиться одежкой да оружьем. А может, и кошель кто с собой прихватил, дураков на свете хватает…

Очередная волна ударила в когг, так что тот аж затрещал, а с настроек посыпались в воду прикрепленные для защиты от стрел треугольные щиты с черными восьмиконечными крестами на белом фоне — корабль и в самом деле оказался орденским.

«Тевтонские псы-рыцари, — вспомнил Олег Иваныч из истории, — злейшие враги Руси».

Ревел ветер, дул все сильнее, огромные волны терзали когг, словно волки добычу. Они накатывались одна за другой, свинцово-серые, злые. Удар… и шипение… Еще удар… Еще пара-тройка ударов — и напоровшийся на подводные скалы корабль развалится на куски…

С терпящего крушение судна, одну за другой, спустили три лодки. Две сразу перевернулись, а третья — ничего, ловко проскользнула между камнями и направилась к берегу. Сколько в ней людей, было не разглядеть из-за дождя, волн и ветра. Видно только — что значительно меньше десятка. Гребцы старательно орудовали веслами, кто-то махал рукой суетящимся на берегу «шильникам». Видно, немецкие купцы еще не до конца просекли тему. Впрочем, может, и просекли, только деваться им было некуда, разве что на дно!