Шпага Софийского дома

– Эй, Кшиштоф, Кшиштоф! А ну, погодь, не спеши так, не поспеваем!

– Так приехали уж, панове!

Приехали? Куда, интересно? Ах, вот эта изба и есть гостиница… тьфу – постоялый двор. Ну, и где же кобзарь?

– Был кобзарь, – с готовностью кивнул головой. – Поутру съехал. И мальчишка был – поводырь. Нет, больше никаких отроков не было. Ай, нет… был, кажись, и отрок. Волосы, словно лен, светлые, глаза… глаза завязаны… кафтан справный, малость порванный. Его не сам кобзарь привел – други его. Какие други? Да такие… на шишей лесных уж больно похожие. А поехали туда – по Смоленской дороге. Вчетвером поехали: кобзарь, оба шиша и этот… отрок, так глаза ему и не раззяпили. Боле ничего не знаю. Слепой? Кто слепой? Кобзарь? Да он получше меня видит… вон, видите на бревне от ножа отметина – на спор метнул вчерась. Куда поводырь делся? Да куда ж ему деться, тутошний он, Мыколы Карася сынок, Мыколу-то третьего лета волки задрали. Мыкита, а Мыкита! Бежи до Карасей, покличь Хутоню, кажи: дядько Ярох крупы даст… Боле ничего не ведаю, ясновельможные, вот, ей-Богу!

Перекреститься на икону в углу застигнутый врасплох Яроха не смог – помешала острая сабля, приставленная многоопытным Панфилом Селивантовым к его морщинистому горлу. Да и речь-то свою Яроха произносил, опасливо косясь на сей незатейливый образец холодного оружия, широко распространившийся в те времена от Татарии до Польши.

– Звали, дядько Ярох?

– А! Иди, иди сюда, пащенок.

Схватив за ухо прибежавшего пацаненка, Яроха подобострастно подвел его к шляхтичу.

– Вот, панове… Забирайте, делайте с ним, что хотите, а я уж все, что знал, сказал… да и корова у меня с утра не доена… вон, мычит, в хлеву-то!

Яроха махнул рукой, дескать, можете хоть в пруду утопить пацана, а от меня отстаньте… тем более корову доить пора…

Ну, забирайте так забирайте.

Опустив голову, поводырь зрячего кобзаря понуро поплелся на улицу. А как только вышел – неожиданно дал такого стрекача!.. Если б не умение синьора Гвизольфи ловко метать аркан – ушел бы.

– Ну, говори, пся крев, а не то…

Пан Ольшанский тряхнул пацана за грудки.

– Не губите, панове! – размазывая сопли по щекам, громко заплакал тот. – Они сказали, что зарежут… если болтать буду…

– Ну, они когда еще зарежут, – Ольшанский зловеще проверил ногтем остроту сабли, – а мы – уже сейчас… И не просто зарежем – на куски изрубим. Сказывай, песий сын, давно ль с кобзарем тем знаешься?

Собравшись с духом – а деваться некуда, грозные глаза шляхтича не обещали ничего хорошего – мальчишка, поминутно шмыгая носом, поведал, что кобзарь нанял его третьего дня, за две полушки – непомерные деньги для нищего деревенского парня. О том, что кобзарь вовсе не слеп, да и вообще – никакой не кобзарь, пацан, конечно, знал. Ничем особенным они в Троках не занимались – так, сшибали по-легкому деньгу у доверчивых городских лохов, только вот в последний день, вчерась…

Пацан замялся, опасливо косясь на саблю.

– Говори, говори, чего замолк?

– А не зарубишь, ясновельможный?

– Больно надо саблю об тебя поганить! Говори, хлопья крев, да не дай боже, слукавишь, ох, тогда лучше б и не родиться тебе вовсе!

А вчера у мошенников вышла осечка с заработком. Как увидал кобзарь в корчме нелитовских людей – так сразу ж на них стойку сделал, словно пес охотничий. Как зачалась ссора – обрадовался, велел поводырю скорей двух своих людишек позвать, что рядком всегда ошивались – типа охрана. За отроком все следили: как чуть поотстал он – мешок на голову набросили – и в телегу с сеном. В Ярохину корчму приехали, поужинали, да, не переночевав, поскакали дальше. Куда – бог весть. По Смоленской дороге куда-то…

– Все сказал?

– Все, панове, вот, истинный крест – все! – пацан истово перекрестился по-православному.

– Ну, проваливай тогда, пся крев!

Проводник не заставил повторять эти слова дважды – только пятки сверкнули. Что ж, действительно – легко отделался.

Куда теперь? А туда… По Смоленской дороге… Те с ночи выехали – догнать можно. Вот только…

– Ребята, вы как?

– С тобой, пан Олег! Поскачем, развлечемся – ничто!

– А ты, Панфиле? Чай, и поважнее есть заботы…

– Да что ты спрашиваешь, скачем!

Ну, хоть с этими повезло.

Панфилу Селивантову, как и Олегу Иванычу, очень не понравилась вся эта история с пропажей отрока. Было ясно, что интерес этот далеко не обычный, разбойничий. Нет, тут сильно пахло политикой. И та засада, в лесу, под Полоцком. А не звенья ли это одной и той же цепи? Пытались помешать новгородскому посольству добраться в Трокский замок, явно пытались. Не добившись своей цели – решили проследить… те же, или другие, уже в Троках ждавшие. Теперь узнают от пленного, о чем говорили. Вернее – не договорили. Московиты? А может, ливонцы? Или татары, псковичи? Нет, скорее всего, московиты. Хотя все могут… Поди узнай. Вот если бы удалось отбить обратно Гришаню…

– Панове, гляньте!