Шпана и первая любовь 1

Выглаженные брюки, белая рубаха, тёмно-синий пиджак – висели на спинке стула возле кровати. Данила с недовольным лицом и прескверным самочувствием нарядился в прилежного ученика, с письменного стола взял ручку и общую тетрадь – все его ученические принадлежности. С пятого класса, как скатился с отличника на двоечника, никогда не брал ни одного учебника. Да и тетрадь к концу года оставалась наполовину пустой, и те «немытые» листки были изрисованы похабными карикатурами.

Шпана опоздал на общее построение перед школой, за воротами ждал окончания первого звонка. Он рассматривал свой класс, глазами искал Ольгу. И когда увидел, его грудь взволнованно задышала; настроение, а с ним и самочувствие улучшились; сердце скакало сайгаком: Оля стала красивее и взрослее.

Ученики начали заходить в школу. Данила подошёл к своему классу. Он не мог отвести глаз от своей любви, забыв поздороваться с Филатом и Дёминым. С остальными он никогда не здоровался. Класс разделялся на нормальных пацанов и «чушков». Нормальными пацанами считались он, Филат, Дёма и шестёрка Филата Сявка, который был настолько мелким, тщедушным, трусливым, что его, наверное, мог побить пятиклашка. Но Филат никому не давал обижать «слабее слабого». Зато сам издевался и изгалялся вдоволь. Со своей компанией устраивали бои в лице Сявки и однотипного хлюпика. Выбирали из разных классов, но не младших, заставляли драться. Если Сявка проигрывал, а почти всегда так и случалось, то Сергей избивал победителя. После чего заставлял своего «подопечного» добивать противника. Сам Сявка настолько привык к такому существованию, что пресмыкался и раболепствовал перед Филатом с ненормальной радостью и рьяной готовностью. И жестоко обходился с подвернувшейся возможностью на ком-то оторваться. С неистовой яростью бил пацана, находясь под щитом Филатова Сергея – ударами не сильнее пощёчины от девчонки.

Остальные десять пацанов из класса считались «недоносками» и не имели уважения у этой четвёрки и их друзей, считавших себя отъявленной шпаной. Та же картина прописалась в классе и с девочками. Виктория Морозова, Анжела Калина, а с ними и Оля Боговеева держались горделивым, надменным особняком и презирали остальных тринадцать девочек. Причём первые две были круглыми отличницами, дружили с компанией Филата и Шпаны и слыли среди девчонок жестокими задирами. Калина ещё занималась восточными единоборствами и иногда долбила парней. Из-за неё закрыли секцию карате – после того, как она нечаянно разнесла ногой парню яйцо.

Ольга – девочка справедливая, добродушная, часто не разделяла мнения подруг, но дорожила их дружбой, иногда велась на подколки и шла у них на поводу. Втайне гордилась своей красотой и неприкосновенностью. Морозка и Калина дружили с ней с яслей и защищали. Подруги любили Ольгу за её ласковую доброту, живость и весёлость, за редкую красоту, за грамотность и начитанность. А ещё – за её наивность к вере в божественное и святых: фамилия даже на Бог начинается. Уважали за невероятную преданность к своей любви – к Даниле Демидову. Ни про кого другого Ольга слышать не желала. И когда подруги обсуждали очередного парня и спрашивали её мнение, Оля пожимала плечами и отходила в сторону, чтобы не слушать едкие насмешки и скабрезности. Справедливости ради – за последний год много парней перекинули заинтересованные взоры с Ольги на Анжелу.

– Э, крендель. – Данила получил тычок по ноге. – Совсем в сердцах потерялся, – добавил Филат, наблюдая, как друг не сводит глаз с Оли.

Шпана не успел повернуться к другу, встретился глазами с Ольгой, одарившей милой улыбкой его вдохновенное лицо. Данила взлетел на небеса и, повернувшись к Филату, смотрел неосмысленными глазами, не в силах выйти из витающих влюблённых образов.

– Э, франт любвеобильный. – Филат пощёлкал пальцами перед глазами друга. – Тя чё, в натуре, здороваться не учили? Или Ольку увидел, и мозги вскипели? – Сергей недовольно сжал губы. – Подними крышку на макушке, отсифонь паркy.

– А, здорово, друганы. – Данила пожал руку Сергею и, крепко обняв, похлопал по спине.

– Ты допился? Словно не виделись вечность. Вчера только в зюзю вместе нажрались. Давай, спускайся с небес на асфальт к первому сентября и в школу. Хватит слушать баллады Орфея о любви.

– Это что за кореш такой, Орфей? – Шпана, похоже, действительно в обнимку с оным до сих пор витал по эфирным замкам любви и счастливый, и опьянённый страстью вопил в мечтах сердечные серенады.

– Читать больше надо.

– Слышь, ты, знаток «что-где-когда», я книг читаю в разы больше, чем весь вместе взятый наш класс.

– Ага. Поэтому у тебя по литературе вечные пары и единицы с нулями и минусами.

– Дубина. Единица с нулём это десять. И ты прекрасно знаешь, почему я не отвечаю этой литературной крысе. Всю школьную программу я знаю лучше неё самой.

– Ладно, знаю, знаю. – Филат обнял друга за плечи. – Пошли. – Он обернулся к худенькому мелкому пацану, сказал повелительным тоном:

– Сявка, вперёд шныряй, – и поддал пинка.