Шпеер

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. 49. Канун Рождества

Крысы были повсюду, их отвратительный писк стоял в ушах.

Он бежал в вязком тумане, спотыкаясь о тельца серых тварей, вонзающих зубы в щиколотки, падал в шевелящееся месиво юрких крысиных спинок и вновь вскакивал, чтобы бежать, бежать и бежать темными коридорами, крутыми ступенями старых лестниц. Черные половицы трещали под ногами, и, стоило лишь ступить, обрывались и падали вниз, в непроглядную пустоту, увлекая за собой клубки взвизгивающих грызунов.

Северус летел впереди, Гарри не видел его, но знал — он здесь, рядом, это его рука каждый раз хватает запястье и рывком перебрасывает на следующую, вновь готовую оборваться, ступеньку. Туман разрывали белые вспышки фонарей в руках невидимых преследователей, и, обливаясь холодным потом, Гарри прыгал и прыгал через зияющие прорехи обваливающихся под ногами досок, с заходящимся от ужаса сердцем — дыры были все шире, крепкая ладонь спасительной руки все дальше.

— Прыгай, Liebling!

Что-то полыхнуло зеленым, озарив лестницу с провалами осыпавшихся маршей. На мгновение он увидел Северуса — страшного, с искаженным агонией лицом. Огромная змея со сверкающей чешуей обвилась вокруг его шеи, все крепче сжимая кольца.

— Ша-атц! — захлебнулся криком Г. Дж.

Черная пропасть между ними ширилась на глазах.

Не раздумывая, он прыгнул — зная, что не долетит.

Это был конец.

Пальцы успели коснуться противоположной стороны обрыва и соскользнули: доски заливала кровь.

Потеряв опору и судорожно размахивая руками, Гарри рухнул в бездонную пропасть всепоглощающего мрака.

И с выпрыгивающим из груди сердцем проснулся.

«Я жив! — не сразу понял он. — Мы живы!»

Пульс бешено колотился в висках, на лбу проступила холодная испарина. Все еще не веря в чудесное спасение, он сдавил в объятьях мирно спящего Зверя, дрожа всем телом от пережитого страха.

Северус вздохнул во сне, повернулся и подмял его под себя, окутав теплом и сонным покоем.

* * *

— Мы оба погибли, Шатц! Жуткая змея, пропасть с крысами! Вдруг это что-то значит?

Не смыкая глаз, Гарри пролежал без сна почти до рассвета, прижавшись к спасительному Зверю, и только под утро провалился в тревожную полудрему.

На сей раз он проснулся от приятных ощущений: Большой Зверь гладил его спину, целовал между лопаток и просительно прижимался сзади выспавшимся бодрым членом.

— К дьяволу сны, — пробормотал Северус. — Если начну пересказывать свои... — он раздраженно фыркнул. — Это значит одно: ты чего-то боишься. Мозг пытается решить непосильную задачу — заглянуть в будущее. Когда не знаешь, что тебя ждет, подсознание выкладывает страшные образы, виденные ранее где угодно — в фильмах, в книгах, в собственном воображении.

— Ну да, когда шлют стихи про крыс и анаконд... — Гарри выгнулся довольным котом, отдаваясь во власть поглаживающих ладоней. — До сих пор не понимаю, кто и зачем это делает.

Зверь куснул его за мочку уха.

— Я намекнул, Liebling. Давным-давно. Но кое-кто остался глух, как к намекам, так и к самим посланиям.

Гарри попытался вывернуться в горячих объятьях, но оказался плотно придавлен к матрасу.

— Когда это ты намекал? — возмущенно засопел в подушку он. — Не припомню что-то!

— Когда один нахальный директор заявил, что я ему подбросил вырезку из Киплинга.

— Ты ничего мне не говорил, — заморгал Г. Дж. — Сказал, что это не ты... а потом...

В памяти вихрем понеслись кадры воспоминаний — четкие, словно это было вчера: он помнил каждое слово Северуса, каждое прикосновение и взгляд.

— «Вы слишком тесно общаетесь с мисс Грейнджер», — вспомнил он. — Хочешь сказать, это было не только про бурую шерсть?

— Само собой, — мягко мурлыкнуло в ухо. — Но я не стал развивать тему, кое-кто из себя проницательного умника строил... Шучу, Liebster. Я сам не знал, с доброй или дурной целью это делается, пока нас не предупредили об обыске.

— Я тоже Гермиону подозревал, — пробормотал Гарри, слегка теряя ясность ума — горячий член Зверя неотвратимо превращался из просящего в требовательный. — Как ты узнал?

— Сделал мелкую зазубрину на ее ножницах, — Северус навалился сверху, жарко дыша ему в волосы. — После случая с Маугли. Одно дело, подозревать, и совсем другое... доказать.

— Коварный Холмс, — рассмеялся Гарри. — Но Гермиона не может быть на стороне Да... Ты понял. Видел, как она ревела из-за «Автобиографии»?

— Она плакала над своим возлюбленным, mein lieber Watson, — возразил Северус. — Ты плохо знаешь Грейнджер. Она скорей поднимет набатом весь Скотланд Ярд, либо изловит ворюг своими руками, и проливать слезы уж точно не станет. Тебе стоит с ней поговорить, Liebes. Пригласи ее на обед. Забыл, что сказал Шанпайк? Ты — подозреваемый по делу, тебе должны сопереживать и доверять... Воспользуйся... этим... М-м...

Чувственно примятый к матрасу голым телом рассказчика, Гарри с трудом воспринимал, что тот ему говорит.

— Вы же не хотите, чтобы я впутывался в приключения, мистер Хо...олмс!

Он призывно изогнулся, позволив ладони Северуса проскользнуть под живот и нежно обернуться вокруг члена.