Шпилькой по хамству

— Цветок засох, Ярослав Витальевич, — указывая на огромный фикус у выхода.

И на что я рассчитывала когда шла к нему…

Честно говоря, даже фантазировала об извинениях, хотя бы самых скупых. Глупая Маша…он всего лишь продолжил свою игру, только руки держал при себе.

По традиции Смирнов нагнал меня около лифта.

— Кофе захотел, — пояснил. Двери лифта открылись. — Проходи, — пропуская вперед, посторонился мой персональный мучитель.

— Спасибо, я пешком, — развернувшись зашагала к лестнице.

— Не глупи, тут семь этажей, — услышала в спину.

***

В среду, взяв обновленный экземпляр договора и не забыв про кофе, щедро сдобренного семью ложками сахара, гордо шагала в кабинет “Его мучительства”. В приемной Наталья сочувственно улыбнулась и сообщила, что меня уже ждут.

— Доброе утро, Ярослав Витальевич, Ваш кофе, — звякнула о стол чашкой.

— Доброе, Мария, — улыбался Смирнов.

Э-э-э, нет. По части искренних улыбок меня не победить- опыт. Широко улыбаюсь в ответ и присаживаюсь на тот же стул, что и всегда.

Протягиваю договор, и пока его изучают, слежу за реакцией. Ярослав Витальевич потягивает кофе. Надо отдать должное его силе воли, моя детская выходка не проняла. Жаль.

— Я бы хотел добавить еще пару пунктов.

— О, пожалуйста, — открываю ежедневник, — я готова записывать.

— Два раза в год нам нужен конференц зал. Хочу проводить тренинги для своих сотрудников. — я понимающе покачала головой, наконец-то адекватная просьба. — И в ближайшее время пусть проведут мероприятие на тему “Женская агрессия, насилие в семье и на работе. Бесправие мужчин”.

Вот как! То есть, это я на него напала?

— Я бы осмелилась предложить курс и для женщин, у Вас их все же большинство в штате компании. “Мужчина- насильник и агрессор. Профилактика и борьба”,- парирую.

— Резонно, — допивая кофе, соглашается Смирнов. — И второе, хотел бы, чтоб на наших этажах около лифта прикрепили памятки запрещающие входить в лифт с незнакомками.

— Вы хотели сказать, незнакомцами?

— Нет! — издевательски поправляет. — Незнакомками! По опыту знаю, они опасны.

— Возможно, вы ее чем-то напугали? Или оскорбили?

— Не думаю. Скорее всего, дело в ней, — лениво протянул слова.

— Да Вы что?! — искренне удивляюсь. — И что же с ней не так?

— Она боится признать, что ей понравилось. Себя обманывает и меня заодно.

М-да, от скромности не умрет.

— А Вас никогда не посещала мысль, что нужна взаимная симпатия? — делаю ударение на слове “ взаимная”.

— Я уверен, что она взаимна, — не отрываясь, смотрит на меня.

И зачем так смотреть? Вот чего он ждет? Что я сейчас признаюсь в том, как меня завел его поцелуй?! Или наброшусь на него, срывая с себя одежду, прямо в прыжке?

— Вам показалось. А как известно, когда кажется, креститься надо.

Что за чушь я несу.

— Это какая- то местная традиция или общее провинциальное веяние? — издевается Смирнов.

Высокомерие, сколько его в нем? Последняя фраза задела за живое.

— Как можно быть таким невыносимым?! Это риторический вопрос, можете не отвечать, — рычу направляясь к выходу. — Ярослав Витальевич, у вас тут цветок засох, опять! — выхожу из кабинета, не прощаясь.

Слышу за спиной шаги.

Смирнов ровняется со мной:

— Решил прогуляться. Как я понимаю, ты больше любишь пешие прогулки, поэтому не приглашаю, — останавливается около шахты лифта.

Мне же осталось горделиво вскинуть голову и проследовать к лестнице, проклиная тот день, когда встретилась с ним.

Здравствуй, четвертый день хождения по мукам!

Плелась в офис Смирного со скоростью черепахи. Что спешить, если ничего не изменится? Всю ночь, наверное, выдумывал глупые дополнения.

Вот я сейчас приду, он наговорит мне колкостей, я не останусь в долгу- отвечу, и покину этот проклятый кабинет ни с чем.

Прохожу мимо Натальи. Безразлично взмахиваю рукой в которой держу ежедневник в знак приветствия и вваливаюсь в кабинет.

Подмигиваю моему другу фикусу, сажусь за стол, открываю ежедневник и не здороваясь, говорю:

— Диктуйте.

На лице “Его мучительства” на пару секунд отразилось удивление. Да чему удивляетесь, господин Смирнов, никогда апатию не видели?

— Доброе утро, а где договор?

— А есть смысл его приносить, разве не будет новых пунктов? — отзываюсь с безразличием.

Мой телефон призывно звонит:

— Извините, мне нужно ответить. Я могу выйти, чтобы не мешать.

— Не стоит, говори тут.

— Да, Леонтий Борисович. Как ваши дела? Что? Опять? Я Вас поняла, прошу прощения за предоставленные неудобства. Сейчас же переговорю. Да, я тоже иду в среду на торжество. Обязательно с вами станцую. До свидания, Леонтий Борисович.

— Все хорошо? Мы можем продолжить…

— Нет, не хорошо, — не даю договорить и бесцеремонно прерываю. — Мне нужно позвонить, — набираю номер, не дожидаясь согласия. — Артем, я тебя предупреждала и не раз! Если не можешь контролировать своих клиентов…да, опять, Кацман. Я понимаю, что вы все закрасите. Это последнее предупреждение! У меня много желающих на вашу площадь, — отключаю звонок и понимаю, что мечусь по кабинету, как тигр в клетке.

На вопрошающий взгляд отвечаю: