Шпилькой по хамству

— А у тебя не осталось еще рыбки? — обглодав хвостик, вопрошала Лёлька, перебирая пакеты с выложенными продуктами на столешнице.

— Нет, ты все доела, — подруга обсасывала плавники ржавого с душком лещика, я же только морщилась от запаха, но понимала, чтоЛелька сейчас перешла в режим "хочу краденого шашлыка", — из соленого есть помидорки, могу открыть.

— Не, рыбки бы…

— Угу, гниленькой, да вонюченькой, — завязывала в пакет остатки, дабы запах не разнесся по всей квартире.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Ничего ты не понимаешь, Маруська, — грустно выдохнула Лёлька.

— Да где уж мне, — со смехом расставляла баночки в дважды чистый холодильник, — с Леркой мне яблок хотелось.

— Я и говорю, не понять тебе меня…

В кухню влетели Лерка с Мишей, тыча пальцами:

— Там вор пришел, — шепотом сказал Миша.

Лёлька аж подскочила и вышла в коридор:

— Где вор? — вот она сила материнского инстинкта. Буквально с голыми руками на вора пошла.

В коридоре слышался скрежет металла о замочную скважину, как будто кто-то старался подобрать ключ. Дверь поддалась и на пороге стоял Макс с ведром винограда в руках.

— А вот и вор, — рассмеялась Лёлька, — привет, Максим.

Дети сразу же нырнули в ведро и с удовольствием чавкали сочными ягодами.

— Привет всем. Мань, у тебя звонок не работает, батарейка, наверное, села. Я стучал, но вы не слышали, — отобрав ведро из рук мелких захватчиков, отнес его на кухню, — родители передали, — пояснил он.

— Спасибо, ты чай будешь?

Оглядев беспорядок на кухне, он отрицательно покачал головой:

— Дай телефон позвонить, свой забыл, — Лёлька протянула смартфон. — Не, мне Машин нужен, я номера на память не помню, — взял телефон и вышел в коридор.

— Виноград будешь, горе всеядное? — спросила у подруги.

— Буду и с собой взять не откажусь.

— Как Ваня тебя прокормит…

— Все, спасибо, я ушел. Настенька ждет, — с нежностью в голосе произнес брат.

— Привет передавай и спасибо.

— Ага, вы наедайтесь, больше не будет, последний сняли.

Услышав звук закрывающейся двери Лёлька с заговорческим видом спросила:

— Ты будешь рассказывать или нет, что я пришла?

— Я думала, поесть, — подтрунивала подругу, которая не успевала срывать ягоды с кисти, перед ней выстроились два маленьких голодных рта, так еще и свой старалась не обидеть.

— Меня пригласили на свидание, не то чтобы свидание…сопровождать на официальном мероприятии, и я согласилась.

Лёлька зависла у Мишиного рта с ягодой:

— Мааам, дай.

— А, да, — сунув сыну в рот, развернула детей к двери и ладошками аккуратно придала ускорение, — мамам надо поговорить, марш к Лере в комнату. Слушаю! — сложив руки на стол, как примерная ученица, приготовилась внимать.

— На прошлой неделе познакомилась с мужчиной, на обеде столкнулись. Пару раз пили вместе кофе, а вчера пришел и пригласил. И я согласилась.

Подруга смотрела на меня глазами полными упрека:

— А ты еще суше могла пересказать? Родился, женился, умер…

— Его зовут Павел, возраст не знаю, но думаю, ближе к 40, выглядит хорошо. Волосы светлые, глаза темные, кольца нет, рост воо, — подняв руку над головой, — вес средний.

— Характер нордический, — добавила Лёлька.

— Этого еще не могу знать, — пожала плечами, накладывая виноград в пакет для любимой подруги.

— Ну, а работает где? Ты же на работе познакомилась? — благодарно принимая пакет из рук, поставила поближе к себе.

А вот и подошли к самому интересному моменту, подумала про себя:

— Новый руководитель "ЭС- мобайл", — как можно беззаботней произнесла, — все не было возможности с ним познакомиться официально, — а на самом деле желания, но это не стала озвучивать вслух.

— Да ну?!

— Ну да, — обменялись емкими фразами.

— И…ты готова к новым отношениям?

— Лёля, какие отношения? Никаких отношений, никаких обязательств и планов, только первобытные инстинкты и ничего более. Хватит поститься, вредно для здоровья, я тебе как человек выросший среди медиков говорю.

Макс сел в свою машину, на пассажирском сиденье лежал телефон. На дисплее высвечивалось девять часов вечера и непрочитанное смс от Маши, не время для звонков малознакомому человеку. Его это мало волновало. Еще была возможность отказаться от своей затеи, скорее всего, провальной. Но смотреть на то, как сестра загоняет себя в угол, все сильнее закрываясь от окружающих, сил и желания больше не было. Вся эта показная бравада и постоянный цейтнот, говорит лишь о том, что скоро придет настоящее выгорание, а из него тернист путь возвращения.

Выехав со двора, он набрал номер.

— Смирнов слушает.

— Это Максим Некрасов, брат Марии Соборской, — в трубке была оглушающая тишина, — я отниму пару минут.

— Мне сейчас неудобно говорить, — услышал уже менее доброжелательный тон.

— Ничего, потерпишь.

— Ну, говори.

— Говорю. Я вот давно задаюсь вопросом, тебя в детстве не роняли? Но это вопрос риторический, можешь не отвечать, — Смирнов что- то прошептал, но не перебивал. — Не знаю, что задело так твое самолюбие, что ты выставил мою сестру. Но хотелось бы донести до тебя, что она не беременна и не была, и никогда уже не будет.

— В смысле никогда?