Шпион

— Насколько можно понять из показаний всех свидетелей, Скалли разговаривал с рыжеволосой женщиной. Прилетел футбольный мяч и ударил его в плечо. Парни из колледжа окружили Скалли и принялись извиняться. Кто-то крикнул, что поезд отходит, и они все побежали к вагонам. Скалли лежал на спине, словно после сердечного приступа. Вокруг собралась толпа, люди пытались помочь. Подошел коп, стал вызывать врача. Потом прибежали вы. Потом парень из Нью-йоркской конторы. Потом вы побежали за «Лимитед», а какая-то женщина увидела кровь и закричала, а коп велел всем оставаться на местах. И очень скоро явилась толпа ван дорнов с блокнотами.

— А где рыжая?

— Никто не знает.

— Хорошо одетая, говорите?

— Модно.

— Кто сказал? Коп?

— Женщина, которая работает приказчиком у «Лорда и Тейлора», это магазин готового платья в Нью-Йорке.

— Одета не как шлюха?

— Ну если только как самая дорогая.

Когда Белл уже думал, что придется бежать на поезд бегом, — зазвонил телефон. Связь была плохая, сильные помехи.

— Говорит Ван Дорн. Это вы, Исаак? Что у вас есть?

— Есть сообщение о рыжеволосой женщине в платье и шляпе, каких можно ожидать в опиумной курильне, и накрашенной под стать, и второе сообщение о рыжей женщине, одетой, как приличная дама. Обеих видели со Скалли.

— А что, Скалли был падок на рыжих?

— Не знаю, — сказал Белл. — Мы с ним говорили только о нарушителях закона и об оружии. Нашли его пистолет?

— «Браунинг вест покет» все еще у него в кобуре.

Белл покачал головой: его приводило в отчаяние, что Скалли сумели застать врасплох.

— Что? — кричал Ван Дорн. — Я вас не слышу.

— Не могу представить себе, чтобы кто-нибудь мог застать Скалли врасплох.

— Вот что значит работать в одиночку.

— Как бы то ни было…

— Что?

— Как бы то ни было, причина — шпион.

— Шпион с вами в поезде?

— Пока не знаю.

— Что?

Белл сказал:

— Прикажите сохранить для меня пистолет Скалли.

Джозеф Ван Дорн отчетливо расслышал это. Он хорошо знал своих детективов. Иногда ему даже казалось, будто он знает, что заставляет их жить именно так.

— Когда вернетесь в Нью-Йорк, пистолет будет вас ждать.

— Позвоню из Чикаго.

«Твентис сенчури лимитед» двинулся, чтобы к утру преодолеть пятьсот двадцать миль и прийти в Чикаго. Белл прошел вперед, в клубный вагон. Вагон был пуст, только за одним столиком играли в покер. Канадский мошенник, выдающий себя за австралийца-золотопромышленника, играл с джентльменами постарше. И ему не нравилось, что проводник Дилбер внимательно наблюдал за ним.

Тогда Белл пошел в задний вагон набирающего ход поезда. Хотя было уже за полночь, в обзорном вагоне собралось множество мужчин, они беседовали и выпивали. Толпу развлекал Арнольд Беннет, которого сопровождал серьезный китаец. Шефер, немецкий торговец, о чем-то разговаривал с Эрхардом Райкером. Белл взял выпивку и постарался, чтобы его заметили; Райкер его увидел и помахал рукой, приглашая присоединиться. Немца он представил как герра Шефера. У Белла Шефер спросил:

— Чем вы занимаетесь, вы сказали, мистер Белл?

— Страхованием, — ответил Белл, благодарно кивая Райкеру — тот не сказал, что он детектив. Он сел так, чтобы иметь возможность наблюдать и за Арнольдом Беннетом.

— Конечно, — сказал Райкер, без запинки поддерживая эту ложь. — Я должен был вспомнить. Итак, все мы коммивояжеры, или коммерческие путешественники, как называют нас англичане. Все что-нибудь продаем. Я снабжаю американских ювелиров драгоценными камнями. А мистер Шефер представляет органы, которые производят в Лейпциге. Я прав, сэр?

— Так точно! — рявкнул Шефер. — Вначале я продаю. Потом компания посылает немецких рабочих, которые собирают орган на месте. Они умеют собирать лучшие органы.

— Церковные? — спросил Белл.

— Церкви, концертные залы, стадионы, университеты. Понимаете, немецкие органы лучшие в мире. Потому что немецкая музыка — лучшая в мире. Понятно?

— Вы играете на органе?

— Нет, нет, нет, нет. Я всего лишь продавец.

— Как кавалерийский офицер становится продавцом? — спросил Белл.

— Что? Какой кавалерийский офицер? — Шефер посмотрел на Райкера, потом на Белла, лицо его окаменело. — Что вы имеете в виду, сэр?

— Я не мог не заметить на руках у вас мозоли от вожжей, — миролюбиво ответил Белл. — И выправка у вас военная. Верно, Райкер?

— Да и сидит он, как военный.

— А? — Шея Шефера побагровела, краска перешла и на лицо. — Ja, — сказал он. — Конечно. Да, я был военным, много лет назад. — Он помолчал и посмотрел на свои сильные руки. — Конечно, я до сих пор езжу верхом, когда остается время от этого моего нового занятия, торговли. Прошу прощения, я сейчас вернусь. — Он встал, собираясь уходить, остановился и спохватился. — Хотите, я закажу официанту еще выпивку?

— Да, — сказал Райкер, пряча улыбку, пока Шефер не исчез в туалете.

— Оглядываясь назад, — сказал он, улыбаясь шире, — я вижу все большую мудрость отца — как заметил ваш Марк Твен о своем батюшке. Отец не ошибался, отправив меня учиться в Англию. Мы, немцы, неловко себя чувствуем в присутствии людей других национальностей. И хвастаем, чтобы скрыть это.