Шпион божьей милостью, или Евангелие от ФСБ

Разместившись в гостинице, Санютин поспешил к явочному месту. У входа в Акрополь стоял мужчина в чёрном костюме и обмахивался большой пластинкой Муслима Магомаева. Видно было, что здесь он стоит уже давно.

Санютин проверился.

Слежки за ним не было.

Купив у разносчика мороженого твёрдый рожок с разноцветными холодными шариками, Санютин вернулся к связнику.

— Вы оперу любите? — поинтересовался связник.

— Я от эстрады тащусь, — небрежно сказал отзыв Санютин.

— Мороженого не купите? — спросил связник. — Запарился уже. Третий час жду.

— Что же вы этак экипировались? — поинтересовался Санютин.

— Да ничего другого не было, — с досадой признался коллега. — Вы же знаете наше хозяйственное управление, они там все партиями закупают. Не в меховом же монгольском халате идти на встречу?

Связник сунул пластинку полковнику.

— Все инструкции на пластинке. После прослушивания поломайте пластину на куски и смойте в унитазе. В воде она растворится. — Он потными глазами посмотрел на полковника и пожаловался: — Мороженого хочу!

— У меня валюты в обрез, — твёрдо сказал Санютин. — Только для выполнения задания. А разве вам на поездку ничего не выделили?

— А я на эти деньги журнальчиков разных накупил, — объяснил связной. — У нас в Торжке ничего подобного нет.

— Не расшифровываетесь, — опасливо огляделся по сторонам Санютин. — Вы не на улице Горького.

Связник посмотрел в уверенные и твёрдые как сталь глаза полковника Санютина и понял, что не только мороженого, стакан содовой безо льда он отчего не дождётся.

25

Попробуйте пронести мимо мясокомбинатовского вохровца три свиные туши, не заплатив тому соответствующей мзды, и вы поймёте, каково пришлось апостолам, доставляющим через Чистилище мясо для подкупа херувимов.

По предложению хитроумного Луки туши обрядили в хитоны, и апостолы с песнями двинулись через проходную Чистилища, держа ряженые холодные туши под передние обрубки. Рыла прикрыли нимбами, чтобы не сразу бросались в глаза.

Чистилищный был холоден, деловит и сух.

С отвращением оглядев нетрезвую компанию, он сказал:

— Придётся доложить Гавриилу!

Лука душевно обнял чистилищного за сложенные крылья.

— Брось ты! — сказал он. — Ну, подгуляли ребята малость. С кем не бывает? Мы ведь и вас не забыли, «Смирновской» ящичек привезли.

Глаза чистилищного на мгновение вспыхнули.

— Предлагаете взятку должностному лицу? — спросил он и весело добавил: — Беру!

Оглядев компанию, чистилищный проявил бдительность.

— А что ж это у вас так — кто поёт, кто не поёт? И нимбы перекошены…

— Да нарезались по самый пятачок, — беспечно махнул рукой Лука. — С кем не бывает?! Открывай ворота, братила, отсыпаться пойдём. Не до песен ребятам, им бы до Рая добраться!

Привратник Пётр встретил друзей без особого восторга. Ох не нравилось все это святому Петру! А ну как обнаружатся туши в Раю? Кому отдуваться? Сразу ведь ясно будет, кто разрешил их в Эдем протащить. Привратник тоскливо посмотрел вслед удаляющейся компании, истово перекрестился и прошептал:

— Господи, пронеси!

26

Сатана расхаживал по кабинету, держа речь перед пустыми стульями. Для публичного выступления время ещё не пришло, но ведь Цицерон и тот, говорят, постоянно тренировался! Обретавшегося у него в первом круге Цицерона темнейший князь почитал за образец оратора.

— …поэтому Ад много демократичнее Рая, — сказал Сатана и сам удивился высказанной мысли. — Меня всегда раздражал присущий Богу вождизм. Поведение-Саваофа возмутительно, он и на Земле пытался насадить свои порядки: то с помощью Потопа, то организуя охоту на ведьм, то проводя в земные массы идеи крестовых походов. А его поддержка тоталитарных общественных систем? Ведь оно не случайно, господа и товарищи! Все его Царствие Небесное — оплот самого ярого тоталитаризма! Псалмопения и славословия праведников — не более чем идеологическая шелуха и нажим на Душевные массы. Пора отделить зерна от плевел. Только демос — простые грешные души, нарушавшие и нарушающие его насквозь фальшивые заповеди, способен создать подлинно справедливое общество, основанное на уважении каждой единичной души и общекультурных ценностей!

Он говорит «Не убий!» и провоцирует крестовые походы, резню среди верующих в него, ориентирует людей на сладостный ему вождизм, во имя которого люди убивали себе подобных миллионами!

Он говорит «Не укради!» и спокойно наблюдает, как меньшинство нагло и бессовестно обворовывает большинство. Спросите его, каким образом возвысился в Египте Иосиф и не только он один!

Он говорит «Не сотвори себе кумира», а кем он подаёт себя, уж не единственным ли приложением любви миллионов? Себялюбец, требующий к себе постоянного внимания, требующий молитв и славословий себе, — вот кто есть Бог!

Он говорит «Не прелюбодействуй». А имеет ли он право на это, он, возжелавший жены плотника, соблазнивший земной благоуханный цветок ради своих, мягко говоря, сомнительных целей? К чему он стремился, выводя своей ипостасью Голубя? Уж не к бесконтрольному ли греху и прелюбодеяниям?

Бог провозгласил заповеди, которые сам же нарушает!