Шпион Его Величества

Привратник особняка даже не приоткрыл глазка калитки и проорал мне через забор, что господин главный министр сегодня никого не принимает. У него сильная мигрень, поэтому он изволит сильно болеть и страдать по этому поводу.

— Ты, морда свинячья, — прокричал я на отличном швабском диалекте немецкого языка, — передай своему господину главному министру, что известный лекарь фон Герц мимо проезжал. Услышав о головной болезни такого большого и важного господина, он хочет предложить свои услуги по излечению его от головной мигрени.

Через пять минут я находился в спальне ганноверского министра Эшбаума и делал вид, что готовлюсь к его излечению. Тщательно в тазике с кипятком вымыл руки, вытирая их чистейшим немецким полотенцем. Затем взял в руки здоровую иглу и начал ею осторожно тыкать в районе правого виска Эшбаума. А тот лежал на кровати и протяжно стонал. Головная боль была невыносимой, главный министр герцогства Ганновер в данную минуту думал только об одном, об избавлении от этой дикой головной боли. В течение двух минут я беспрепятственно ползал по различным уголкам его сознания, пытаясь разобраться и найти концы в хитросплетениях ганноверской внешней политики. Сначала у меня ничего не получалось, в голове министра было много такой информации, что в отдельных случаях я не мог в ней совершенно разобраться.

Но когда дошел до слоя памяти, посвященного нашему государю Петру Алексеевичу, то все мгновенно выстроилось в определенный логический ряд и политический порядок.

Бывший курфюрст Ганновера, а ныне английский король Георг I, даже находясь на английском престоле, думал только о своем курфюршестве, а в государе Петре Алексеевиче и в присутствии русских войск в Мекленбурге видел угрозу существованию этой своей родовой вотчины. Кто-то постоянно вливал в его сознание страхи и опасения в отношении русских варваров, которые только и думают о том, чтобы огнем и мечом захватить его курфюршество и поработить всю Германию.

А дальше мои поиски пошли по накатанному пути, возникли причинно-следственные связи и связки.

Из-за якобы русского дамоклова меча, зависшего и раскачивающегося над Ганновером, в герцогстве возникли, углублялись и крепли антирусские настроения. Ганноверцы и их бывший курфюрст теперь только и мечтали о том, когда русские войска покинут Германию, предпринимая немалые политические, военные и тайные усилия в этом направлении. Британский король Георг I лично приказал английскому адмиралу Норрису любой ценой, даже силой оружия, воспрепятствовать высадке русских и датских войск на шведском побережье. А в случае неповиновения со стороны русских напасть и разбить их войско под Копенгагеном.

Что касается главного министра Эшбаума, то головная боль у него прекратилась, как только я покинул его дом. Он даже не помнил о моем появлении и лечении.

А письмецо нашего вице-канцлера Петьки Шафирова я сохранил-таки у себя на всякий случай, а вдруг пригодится.

Жеребчик быстро вынес меня за пределы Ганновера, городская стража, мимо которой мы быстро прошмыгнули, нас не успела заметить. Да и как кого-либо можно увидеть, если ганноверские гренадеры спали на своем посту. Я постарался сделать так, что их сон был вкусным и сладким.

В чистом поле возникло серебряное мерцание, и мой жеребчик безбоязненно проскакал сквозь это марево, и, оказавшись в пригороде Копенгагена, мы с ним понеслись к дому брата датского короля, где его ждала чистая конюшня с овсом, а меня государь Петр Алексеевич.

4

Четыре больших эскадры выстроились рядком на копенгагенском рейде.

Это была не просто объединенная эскадра, составленная из русских, датских, английских и голландских кораблей, а настоящий великий флот, в котором было девятнадцать английских линейных кораблей, шесть голландских, двадцать три датских и двадцать один русский линейный корабль. Но и в этой великой кампании, восемьдесят три вымпела общим счетом, не было согласия до самого последнего момента: датский адмирал Гелденлеве не желал подчиняться англичанину Норрису, а голландский адмирал Граве не желал подчиняться ни Гелденлеве, ни Норрису. Тогда специальным рескриптом Фридриха IV наш государь Петр Алексеевич был избран первым флагманом — верховным командиром объединенного флота.

Государь Петр Алексеевич в тот момент, когда появился в копенгагенском порту и увидел на рейде многие ряды одних только линейных кораблей, молча повернулся ко мне и со всего размаха кулаком въехал мне в правое ухо, а затем сапогом удачно попал под самый копчик, мрачно крикнув:

— Если бы ты, Леха, не был бы мне очень нужен, то я тебя давно бы тараканам и клопам в остроге скормил. Поди прочь, крыса канцелярская, чтоб я тебя больше не видел.