Шпион и разведчик - Инструменты философии

Теперь можно бестрепетно слушать напутственные речи школьных директоров и прочих учителей жизни, зарабатывающих хлеб свой произнесением наставительных слов. Теперь, когда есть фига в кармане. Девиз юного шпиона конспирация и еще раз конспирация; пока главное - внедриться, сделать вид, сойти за своего... Трудно не разделить радости начинающего разведчика - его тонкую, филигранную игру принимают всерьез, даже не подозревая о двойном дне. Периодически в самосознании прослушивается отчет штирлица: пусть думают, что я на самом деле играю в их игры, учу их знания - это пустяки. Сейчас важно пробиться наверх - в ставку, в Генштаб, а уж там... и далее отчет штирлица становится все более неразборчивым, угасая в сладостной истоме. Уже на этом уровне проявляется дифференциация, отчет матахари звучит несколько иначе: "Раз всех этих лицемеров так интересует тело, я тоже буду играть на повышение. Пусть себе гоняются за фетишем, набавляя цену, последнее слово все равно за мной. Меня им все равно не получить, зато я их как следует поимею... Пусть пока ублажают мою чувственность, реагируя на отвлекающий маневр (тоже мне, обладатели), - я же над ними и посмеюсь..."

В отличие от штирлица инстанция матахари устроена сложнее и изначально ведет двойную игру. Связного с далекой родины, призывающего время от времени блудных агентов, она легко снабжает дезинформацией и с самого начала старается выпытать у штирлица его пароль, пытается узнать явки и подделать шифровки.

Но, конечно же, факт заброшенности в мир, как источник самодостоверности Dasein, не зависит от доминирующего резонатора.

Сущностное одиночество агента не абсолютно: вопрос "кто?", поднимаемый в "Бытии и времени", можно переформулировать в интересующем нас аспекте. Кто составляет шифровки и передает директивы? Кто находит нужный экзистенциальный диапазон, частоту (Ruf) оставленной родины и выходит на связь?* Агент может быть законспирирован так глубоко, что никакие исповедники и психоаналитики, никакие детекторы лжи не выведут его на чистую воду. Одно для него невозможно - не откликнуться на зов того, кто знает пароль. Услышав пароль, окопавшийся штирлиц немедленно выдает отзыв (что-то вроде "слушаю и повинуюсь"), и с этого момента "сам себе шпион" становится чьим-то агентом влияния.

* Проблема действительного первоисточника зова, адресованного Dasein, подробно рассматривает Авитал Ронелл (Avital Ronell. The Telephone Book. Nebraska Univ. Press. 1989).

С заброшенностью Dasein (на данном этапе) дело обстоит прямо противоположным образом, чем с агентом в узком смысле слова, засылаемым спецслужбами в тыл врага. Ведь Dasein приступает к внедрению и шпионажу, не собираясь ни на кого работать, поэтому задача резидента или его связного состоит в том, чтобы выбрать из бесконечного списка заброшенных тех, кто откликается на пароль. Задача имеет два решения:

1) создается некая "мудрость" произвольной формы и предъявляется всем и каждому методом проб и ошибок (по принципу "ищите и найдете; стучите, и отворят вам" - Матф. 7, 7). Поскольку, согласно Монтеню, "нет в мире такой глупости, которую хоть кто-нибудь не счел бы истиной", некоторое количество агентов влияния удается таким образом завербовать;

2) "пароль" подбирается индивидуально на основе предварительного изучения объекта.

Второй способ решения задачи, конечно, надежнее и, разумеется, дает больше попаданий. Однако точная реконструкция формулы, текста пароля относится к разряду труднейшего - еще знаменитый агент по кличке Гамлет верно заметил, что "сей инструмент посложнее флейты". Иммунная система сознания (внутренняя таможня и контрразведка) обеспечивает многоступенчатую защиту внутреннего мира от чужеродных влияний.

Чаще всего ее удается ввести в заблуждение лишь на короткое время, и в этом состоянии очарованности, раскрытости миру Dasein начинает "работать на прием", подвергается прямому инструктированию - но затем страта спохватывается и обезвреживает проникшие влияния, происходит отторжение вживленного передатчика, и сущностное одиночество шпиона восстанавливается.

3. Забвение бытия

Соглашаясь с Хайдеггером в том, что заброшенность есть экзистенциал, т.е. условие подлинности человеческого бытия, и что без матахари и штирлица невозможна достоверность Я, невозможен такой ранг реальности, мы вправе задаться вопросом: почему мир, в который заслано столько диверсантов, до сих пор не обрушился и пребывает, как говорят англичане, "still in one place"?

На это возможен единственный ответ: мир уже устроен так, что круговой шпионаж его не разрушает - более того, повседневность, сфера Weltlauf, явно подпитывается возобновляемой заброской, извлекает из нее материалы для своих построений и импульс скорости для собственного круговорота. Похоже, что Weltlauf защищен от вреда, наносимого шпионами, самой лучшей контрразведкой: на каждого шпиона приходится столько контрразведчиков, сколько не снилось не только Гиммлеру, но и всемогущему НКВД. Дело обезвреживания шпионов предоставлено самим шпионам.