Шпион из Калькутты. Амалия и Белое видение (с иллюстрациями)

– А ведь чтобы понять все это, местной полиции надо было не постесняться обменяться всего лишь несколькими телеграммами с Лондоном, Лиссабоном и… конечно, Лос-Анджелесом.

Лос-Анджелес? Вот это уже слишком.

Я почувствовала, что пора готовиться к приступу собственной ярости – но взглянула в умные глаза господина Эшендена и почему-то, наоборот, успокоилась. Хорошо, когда хоть кто-то знает о тебе так много.

– Если бы они знали вашу историю, то хорошо поняли бы, что после Лос-Анджелеса для вас было совершенно логично вернуться домой и пару лет просто пожить тихой жизнью, чтобы разобраться, что теперь с собой делать. Я прав?

Я кивнула.

– Кстати, а как вообще вам удалось выпутаться из той истории? – как бы вскользь спросил он. – Брачные аферисты редко сдаются, пока не обчистят свою жертву на пару сотен тысяч. А вы были так юны тогда.

– Есть один адвокат в Лос-Анджелесе, – к собственному удивлению, легко и сразу ответила я. – Он просто великолепен. Он завершил дело с блеском. Если бы не его удивительная секретарша, боюсь, мой первый роман перешел бы во второй. Именно после этого я поняла, что в жизни надо сделать паузу.

– И вернуться из Америки сюда? – с некоторым недоверием спросил Эшенден.

– Это моя земля, – почти вспылила я. – Мой дом. Я открываю утром окно и дышу воздухом, какого нет нигде в мире. Почему я не могу сюда вернуться?

– Отлично, – удовлетворенно сказал он. – Вот видите, все понятно. Итак, чиновник калькуттского отделения секретной службы Элистер Макларен понятия не имеет, что, женившись на вас, он смог бы безбедно наслаждаться жизнью до конца своих дней?

– Мне не нужна домашняя собачка, – как бы между прочим сказала я и со злобой погасила сигарету, все это время, оказывается, сиротливо дымившуюся в мраморной пепельнице. – Для него важнее всего доказать всем и себе, что он может очень многое, может выпутаться сам, помочь… другим. Как можно лишить человека смысла его жизни? Нет, он не знает про меня ничего. Более того, он, видимо, до сих пор верит, что я – тоже агент вашей секретной службы, да еще и выше рангом, чем он.

– Одной загадкой меньше, – вскользь заметил Эшенден. – Теперь ясно, как вам удалось его спрятать – в смысле, почему он вас послушался.

– Я надеюсь, что вам также ясно, зачем это надо было сделать, – деликатно заметила я. – У нас не было времени разбираться, насколько мы дороги друг другу, потому что нас обоих почему-то очень хотели убить. И насколько я понимаю – продолжают хотеть. Вы обещали мне что-то рассказать? Почему бы не начать с того, сохраняется опасность или нет? Потому что если она есть, то дальше мне придется проявить некоторую осмотрительность и помолчать, вы не находите?

Господин Эшенден сделал паузу, внимательно рассматривая пепел своей сигары. Потом аккуратным движением отломил его о край пепельницы.

– Что-то мне подсказывает, что вам понравится это печенье, – сказал он, а я постаралась не покраснеть за свою не идеально стройную фигуру. – Ну, а мне, видимо, придется выполнять обещание насчет длинного рассказа. Предупреждаю – ничего хорошего вы от меня не услышите. Начнем вот с чего: что вы знаете о человеке по имени Ганди?

И я положила печенье обратно. Потому что до того, как прозвучало это имя, все происходящее еще могло бы оказаться недоразумением, которое легко разрешит этот пожилой человек с умными глазами. А вот тут даже колокольчики в голове не звонили, они смолкли, честно сделав свое дело – заранее предупредив меня, что все очень, очень плохо.

– К вам, как я знаю, каждое утро доставляют «Стрейтс Эхо», не считая журналов, – вскользь сказал господин Эшенден. – Так что я не ожидал, что мне придется начинать рассказ о великом индийце с нуля. Ну, если поначалу какие-то факты вам покажутся слишком очевидными, то прошу меня извинить. Итак, Ганди, Мохандас Карамчанд. Автор книг «Индийское самоуправление», «Сатьяграха в Южной Африке» и «Автобиография», последнюю начал печатать кусками около 1925 года, весной этого года публикации закончены. Философия, я бы сказал, между Толстым, Честертоном и Карпентером. Имена эти вам также знакомы.

– Естественно, – сказала я сквозь сжатые зубы.