Шпион из Калькутты. Амалия и Белое видение (с иллюстрациями)

А до приезда Эшендена, вновь напомнила я себе, осталось совсем немного. Написать ему, что следует сделать, если меня угрохают? Оставить это послание в отеле у усатого Гин-денбурга с пометкой «У. Эшендену от покойной А. де Соза»?

Не напишу. Потому что сама пока ничего всерьез не знаю, и потому, что не так-то просто будет меня убить.

Я свернула газету. Нет, конечно, тут никаких сообщений про исчезнувшего, а сейчас вот обнаруженного англичанина. И, скорее всего, не будет. Хоть что-то я придумала хорошо.

Я помахала мундштуком, вычертив дымный зигзаг в воздухе. Не дать ли объявление в ту же самую газету? «Милый Э., тебе пишет твоя чуть грустная возлюбленная – продержись еще немного там, где ты есть, и постарайся получить удовольствие. Скоро все решится, злодей уже почти в ловушке. А. де Соза.»

Вряд ли Элистер это прочитает. Зато прочитает кое-кто другой. Все что угодно, чтобы вывести моего врага из равновесия и заставить наделать глупостей. А все-таки кто этот злодей – тот самый, главный, а не его вольные или невольные помощники, которых я уже примерно себе представляла?

Я пошла укладывать волосы и прикалывать к ним шляпку – чуть впереди и наискосок. Женщина не должна выглядеть даже как миноносец, не говоря о более тяжелом корабле. Если может – то это в любом случае не я. Я должна выглядеть изящно, с завитками волос возле ушей. И этого достаточно.

…После двух скучных часов за рабочим столом я поняла, что есть такое, что я могу и обязана сделать сейчас. Дело было все-таки в книге, той самой книге, которая была не совсем книгой, поскольку изготовили их всего 100 штук.

Как узнать, кто еще брал эту книгу, кроме лучших учениц из школы на Лайт-стрит? Понятно, что сам мой противник вряд ли мог получить этот том за успехи в учебе, он уж точно не был девушкой из католической семьи. Но это не значит, что он не мог ее прочитать. И – есть такая вещь, как библиотечный формуляр. Сколько у нас библиотек?

Я видела своего врага – умное, симпатичное мне лицо, поднятые брови, усмешка. И это лицо двоилось: то один человек, то другой. Я пыталась примерить свои мысли к обоим. Вот некто открывает мой альбом, видит гравюру с наклонившимися пальмами, улыбается: палочки для еды – оружие? Любопытно. А все прочее – вопрос не таких уж больших денег.

Но откуда у тебя эти деньги, и вообще зачем ты все это делаешь? – спрашивала я сначала одного, потом другого. Оба не отвечали.

Поскольку я давно уже поняла, что мне поможет только полная глупость и неожиданность действий, я быстро пронеслась вдоль Эспланады до полицейского управления. Приблизилась к неизменному сикху у входа, спросила моего дорогого друга Тамби Джошуа. И получила ответ, что он ненадолго отъехал домой.

Домой? Почему бы и нет. Даже и лучше.

Дорога до Рангун-стрит неподалеку от Бирма-роуд заняла у меня пятнадцать минут. Я провожала нервным взглядом проезжавшие мимо велосипеды, рикши и редкие автомобили, выискивая в них темное, тонкое, застывшее лицо Тамби (другой дорогой он возвращаться, скорее всего, не мог).

Доехав до конца Рангун-стрит, я остановилась. Кампунг Серани: здесь начинались бунгало таких, как я – не англичан, не китайцев или индийцев, а «прочих». Домик Тамби, тамильского христианина, стоял в отдалении от остальных, я хорошо его знала – и совершенно не ожидала того, что там увидела.

Дом кишел народом. Причем народом, совершенно ничем не взволнованным, не суетящимся. Видно было, что эти люди поселились тут давно и всерьез, чуть ли не на газоне, устроив себе и хозяину настоящую «маленькую Индию». Вот темнокожие собратья Тамби – тамилы, непонятно и неважно какой веры, целых четверо, сидят на корточках у каменных столбов входа. Какие-то женщины развешивают мокрые тряпки на веревках, протянутых во дворе. Одинокий сикх-охранник, не глядя ни на кого, курит короткую трубку под банановыми листьями в нескольких ярдах от дома с видом человека, который только что отоспался после бессонной ночи и постепенно возвращается к жизни. Между ставней на втором этаже мелькают еще какие-то головы.

Дом Тамби Джошуа был превращен в крепость с гарнизоном, обмануть бдительность которого просто невозможно: слишком велик.

Инспектор полиции, который боится?

Я улыбнулась знающей улыбкой. На самом же деле я не понимала ничего, кроме того, что разгадка близко, очень близко.

И повернула обратно, в старый город, на Чулиа-стрит, размышляя, где сейчас живет Магда. Скорее всего, в «Чун Кинге», который «на самом деле», по словам знатока диалектов Тони, был «Чунцином». В «Ен Кенг» по соседству, как я понимала, она не перебиралась уже давно. Ну, а время сейчас было как раз такое, чтобы найти ее именно там, в комнате за задернутыми от полуденного жара занавесками.

Махнув рукой знакомому портье, я пошла вверх по темной, твердого дерева лестнице. Забыв постучать, открыла дверь. И мгновенно ее захлопнула.

С красным лицом начала спускаться по той же лестнице, а потом, поскольку ноги меня держали не очень хорошо, присела на подушки раттанового кресла под летаргическим вентилятором.