Шпион из-под воды

Лариса с горьким вздохом скинула сумочку с колен и оправила джинсы. Оба молодых человека невольно проследили, как ее ладошки прошлись по бедрам и спустились на икры. Зрители фильма, несомненно, многое потеряли, оттого что действие происходит зимой, а не знойным летом, подумал Тихон.

Пауза затягивалась. Лейтенант Григорьев сглотнул ком в горле, насилу отвел взгляд и похвастался:

– А я буду служить на полигоне, где проводятся секретные испытания новейшей военной техники.

– Знаю.

– Что вы знаете, Лариса?

– Про полигон и испытания.

– Откуда?

– Я шпионка, – таинственно зашипела она и снова рассмеялась. Ларису никто не поддержал, она обиженно надулась. – Какие вы скучные! – Но не прошло и минуты, как ее настроение вновь переменилось. – У меня отец – главный конструктор. Он уже два месяца в Приозерске. Сделал мне вызов. Говорит, там отдых, как на море.

– А что он конструирует? – заинтересовался лейтенант.

– Ракеты какие-то. По самолетам стрелять.

– Наверное, я его увижу. А как его фамилия?

Но девушка уже повернулась к соседу.

– Тихон, а вы зачем туда летите?

– На практику, – ответил Заколов и пояснил: – Научную.

Это была только одна из причин. Заколов еще весной запланировал встретиться в Приозерске со своим школьным другом Александром Евтушенко. Оба приложили усилия, чтобы получить распределение на практику в научно-исследовательскую часть на знаменитой "сороковке", 40-й площадке военного полигона.

Также требовалось завершить имущественные дела после смерти родителей. А два дня назад появился еще один серьезный повод для срочной поездки в город детства. Одноклассник Виктор Корольков, служивший рядовым в Афганистане, получил тяжелое ранение и, после ампутации ноги в полевых условиях, был доставлен в Приозерский военный госпиталь. Он лежал в реанимации в бессознательном состоянии. Об этом Заколову сообщила одноклассница Катя Гладкова, работавшая в госпитале медсестрой.

Тихон извлек из нагрудного кармана последнее письмо Королькова. Торопливый почерк, тетрадная бумага и жесткий текст…

"Ты узнал то, что не должен был знать. Ты действовал неумело и обнаружил себя. Теперь Ты балансируешь над пропастью, и думаешь, что тебя могут убить. Уверенность в этом беспощадном исходе растет с каждым часом. Надежда тает, гибель приближается. Ты не знаешь лишь одного: кто расправится с тобой – свои или чужие? Ты больше боишься своих".

Витька писал повесть про Афган. Героя он называл Ты, и трудно было понять, носит ли повесть автобиографический характер или в ней больше выдумки. Главы он поочередно отсылал Заколову, Евтушенко и своей маме. За этим скрывался специальный расчет. Корольков постоянно напоминал, что осенью после дембеля им обязательно придется встретиться, чтобы прочитать историю целиком. Грустная встреча предстояла на несколько месяцев раньше. Чем больше Тихон вчитывался в последнее письмо, тем сильнее в нем зрело убеждение, что свою трагедию Витька предчувствовал.

– Письмо от любимой девушки? – сунула любопытный носик Лариса.

Заколов молча убрал тетрадный лист. Обсуждать горе друга с посторонними не хотелось.

– Какой вы загадочный, – фыркнула девушка.

С противоположной стороны ее вечно дергал бравый лейтенант. Офицер всеми силами стремился заинтересовать красивую соседку, рассказывал курсантские истории и многозначительно намекал на героическую романтику своей будущей службы. Лариса заразительно смеялась, изредка оборачиваясь к задумчивому Заколову. В такие мгновения ее оценивающий взгляд из-под опущенных ресниц проскальзывал по крепким рукам, развитой груди и мужественному лицу парня.

В середине полета девушка зашуршала журналом и попыталась организовать совместное разгадывание кроссворда. Заколов молчал. Григорьев морщил лоб и жаловался, что нет вопросов связанных с военной техникой, уж там бы он показал класс. Ниже кроссворда был помещен числовой ребус.

– Такие задачки не для меня, – махнула пальчиками девушка.

– Дайте, я попробую, – заявил лейтенант.

После неудач с кроссвордом ему хотелось продемонстрировать мощь мужского интеллекта. Он шевелил губами, вписывал цифры, порой нервно зачеркивая их. Когда былой энтузиазм иссяк, он нечленораздельно промычал:

– Кажется, я запутался. – И тут же бодро воскликнул: – Лариса, посмотрите в иллюминатор. Уже видно озеро!

Девушка с вызовом протянула журнал Тихону.

– Вы, по-моему, говорили про научную практику.

Заколов отвлекся от невеселых мыслей, взял журнал, но отказался от протянутой ручки.

– У меня другого цвета, – пояснил он и сходу поверх черных расставил синие цифры во все клеточки.

Девушка перевернула страницу, сверилась с ответом и недоверчиво прищурилась.

– Слишком быстро. Вы уже видели этот журнал.

– Алиби у меня нет, – развел руками Тихон.

– Посмотрите, какая красота, – настойчиво звал лейтенант. Ему не терпелось, чтобы девушка склонилась над ним к иллюминатору. Когда она это сделала, он выпятился, стараясь коснуться ее груди, и жадно внюхивался в аромат рыжих волос.

– Да это не озеро, а море! – оторвавшись от созерцания, воскликнула Лариса и лукаво спросила: – Кто мне покажет город?