Шпион, которого я убила

Женщина встала, глубоко вдохнула воздух. Молодой мужчина сел в подушки и подозвал ее осторожным, завораживающим движением руки. Марго подошла, провела пальцем по резьбе на кофейнике, потом – по ступне рядом, потом – вверх по ноге. Дойдя до колена, она выдохнула и пришла в себя. Достала деньги. Положила их на поднос.

– Дай руку, – попросил Лацис. Дождался, пока Марго думала – давать, не давать, потом раскрыл неуверенно протянутую ладонь и поцеловал горящими губами в бороздки судьбы.

– Это же просто грипп? – спросил он шепотом.

Марго кивнула. Он опять вжался губами в ее ладонь, глядя снизу потемневшими от расширенных зрачков глазами.

– Я ведь еще не умру? Я еще не пришел к тебе жить кафаром?

Марго покачала головой и улыбнулась.

– Твой новый друг ужасно содрогает пространство пятками, – прислушалась и шепотом сказала она.

– О, ты права. Он такой неуклюжий! – засмеялся Лацис.

33. Учительница

Подписав несколько бумаг, Ева получила вещи задержанного Кости Вольского. Она стояла у стола и под монотонное перечисление дежурного кивала головой. Дежурный доставал вещи из пакета, сверяя их со списком.

– Бумажник из кожи, коричневый, количество денег не оговорено из-за невменяемого состояния задержанного. По осмотру – триста двадцать рублей.

Ева кивает и берет бумажник.

– Пейджер системы… в работающем состоянии. Записная книжка с закрепленной в ней авторучкой.

Ева берет пейджер и записную книжку.

– Часы швейцарские, фирмы… браслет металлический. Зажигалка. Желтый металл, производство….

– Зажигалка? – Не веря своим глазам, Ева берет со стола золотую зажигалку. – Не может быть!.. – Покачнувшись, она удерживается за стол.

– Да они все сейчас курят, – успокаивает ее дежурный. – Не переживайте так. У вашего хотя бы – ни таблеток, ни шприцев.

Пытаясь собраться с мыслями, плохо соображая, куда ее ведут, Ева начинает тут же анализировать ситуацию. Ей мешают стены, запахи, крики из общего отделения. Заторможенным спокойствием и полнейшим безразличием к громкому мату задержанного она пугает дежурного. Но больше пяти минут Ева не выдержала и в коридоре сорок второго отделения, когда подросток в который раз громко, с натужным хрипом обозвал ее неприличным словом, заехала ему локтем в солнечное сплетение. Она сразу пожалела об этом, потому что Костю Вольского тут же вырвало.

– Нет, – простонала Ева и оттащила покачивающегося Костю от лужи на полу, пока он в нее не упал.

В туалете она сунула голову мальчика под кран и обмыла лицо, как это делала своим маленьким.

– Ты меня ударила, – констатировал начавший трезветь Костя. Мокрый, он сидел на унитазе, потому что стоять хорошо на ногах еще не мог, и смотрел, как Ева разматывает рулон туалетной бумаги.

– Извините, – Ева кивала дежурному составу отделения, вышедшему поглазеть на нее, и бросала размотанную бумагу в лужу на линолеуме, стараясь ее промокнуть. – Он неплохой мальчик. Бывает!

Девушка в форме сержанта принесла ведро, совок и тряпку.

– Надавайте ему как следует! – посоветовала она, помогая загружать промокшую бумагу в совок. – Мужики понимают только силу! – Девушка покосилась на своих коллег. – Их нужно приучать, пока маленькие!

– Обязательно, – пообещала Ева, – только на улице, когда выйдем из помещения. С меня туалетная бумага.

Сорок второе отделение Костя покидал, повиснув на плече Евы и митингуя.

– Она меня ударила! Вы будете свидетелями, она наверняка при исполнении! Она всегда при нем… – Справившись с заплетающимися ногами, пока Ева кивала всем напоследок, извиняясь и прощаясь, Костя набрал воздуха и закричал: – Ева Курганова ударила пьяного ребенка, когда была при исполнении! Представляешь, – доверительно сообщил он на улице, – они поверили, что я твой сын! Ну и кретины! Получается, что ты меня родила… Сколько тебе сейчас?.. Подожди, не тащи меня, я посчитаю, я не могу считать на ходу.

– Какая ты сильная! – пробормотал Костя, когда Ева затолкала его на заднее сиденье своей машины. – Получается, что ты должна была родить меня лет в тринадцать? В двенадцать? Я нигде не нашел, сколько тебе лет.

– Где это – нигде? – Ева села за руль, посмотрела на свои руки и заявила сама себе: – Я спокойна. Я очень спокойна. – Она повернулась к лежащему Косте. – Ребята в отделении решили, что ты мой сын, потому что у меня есть сын твоего возраста. Или старше, – добавила она с сомнением. – Я точно не скажу, сколько ему лет, это не важно.

– Многодетная мамаша-снайпер, избивающая подростков, – захихикал Костя.

– Я тебя только слегка ткнула локтем!

– Представляю, – встал Костя, – представляю, как это будет не слегка. И не локтем. А хочешь, я разденусь догола вот тут, в машине, и ты меня побьешь плеткой, а, мамочка?

Ева сначала прыснула, потом расхохоталась во весь голос.

– Смеешься… Смешно тебе? Если мы поженимся, я буду моложе своего пасынка, да?

– Нет, Костя, – Ева вытерла выступившие слезы и протянула ему термос. – Извини. Ты не в моем вкусе.

– Ладно. Не поженимся. Пока. Но учти, – Костя погрозил пальцем, – у меня мама – однолюб. И дед – однолюб. Был, – добавил он, справившись с отвинчиванием крышки.