Шпион, которому изменила Родина

Через Гюнтера Эрнст предложил мне собрать сведения об этой ядовитой начинке. Тут-то и пригодилось знакомство с инженером-химиком, бывшим моим соседом по нарам и столу. Он имел отношение к разработке новых химических веществ. Мне было известно, что немцы высоко ценили его как специалиста. Он пользовался некоторыми привилегиями, но и охранная служба окружала его повышенным вниманием. Это осложняло мои действия и требовало особой осторожности. Павел Алексеевич, или Доктор, как звали его немцы, был скрытен и подозрителен. С, товарищами по лагерю старался общаться как можно меньше, друзей не имел. Ко мне он почему-то проявлял некоторую благожелательность. Причиной этого, думаю, были мои вишневые косточки, ну и, может быть, углубленный интерес к его любимой химии. И раньше, когда наши места были рядом, мы часто беседовали на научные темы. Теперь это было более чем кстати. Чувствовалось, что Доктор любил свою профессию и говорил о ней с увлечением. Я старался перевести разговор на интересующие меня детали. И хотя Доктор, как оказалось, имел только косвенное отношение к химическим секретам немцев, но он умел догадываться, вычислять и определять. Кое-что через него удалось установить.

Собранные сведения я передавал Эрнсту. Не знаю, были ли они достаточными и кто еще работал в том же, что и я, направлении. Так или иначе секретный состав, как я позже узнал, был раскрыт.

Благодаря контакту с рабочими разных цехов и заводов, я имел теперь общую картину производства вооружения в главной кузнице фашистского рейха.

Отсюда, с заводов Круппа, на Восточный фронт шел непрерывный поток оружия. Танки, пушки, самолеты, мины, снаряды… Даже железные кресты всех степеней и солдатские пряжки с надписью: «Гот мит унз» («С нами Бог») штамповались из той же крупповской стали. Авиация наших союзников уже не раз сбрасывала бомбы на жилые кварталы города и лагеря иностранных рабочих, но заводы оставались нетронутыми и продолжали работать на полную мощность.

8. УНИЧТОЖЕНИЕ

Накануне нового, 1943 года Эрнст сообщил, что вскоре ожидается мощный налет авиации союзников на весь промышленный комплекс Рура, и что нужно вывести из строя всю противопожарную систему на предприятиях и заводах. Причем не заранее, а в самом начале воздушного налета, чтобы не выдать себя предварительными действиями. Гюнтеру удалось отыскать человека, знающего крупповскую противопожарную систему. С его помощью была воссоздана схема противопожарного водоснабжения и намечены наиболее уязвимые и доступные узлы.

Началась напряженная подготовительная работа. Она требовала большой осторожности и изобретательности. Дополнительно была составлена схема размещения складов взрывоопасных и горючих материалов, с тем, чтобы ликвидировать их, если они уцелеют при бомбежке. В мою задачу входило уточнение схемы по цехам. Помимо опроса рабочих, иногда удавалось самому побывать на объектах. Не обошлось без опасного инцидента. Один из наших рабочих, судя по всему, догадался о нашем плане и начал активно действовать по собственной инициативе. При очередном моем посещении он улучил момент и продемонстрировал результаты своего труда: брандспойты с забитыми каналами, заклиненные водопроводные задвижки и вентили, проколотые пожарные рукава… С большим трудом, применяя сочетание уговоров и угроз, все-таки удалось остепенить его. Я объяснил ему всю вредоносность этой идеи. Такая самодеятельность могла напрочь погубить весь намеченный план. Активист пообещал угомониться и ждать…

Для выполнения всего, что было намечено требовалось немало верных людей. Эрнст не разрешил привлекать к этой работе остарбайтеров из нашего лагеря. Он сам занялся созданием подрывных групп из надежных антифашистки настроенных рабочих. Каждый был тщательно подготовлен и проинструктирован. Им предстояло действовать в тот момент, когда начнут рваться бомбы, рушиться стены и перекрытия.

Эрнст настоял на том, чтобы я занимался только подготовительной работой и в решительный момент оставался бы на территории лагеря.

И вот этот долгожданный момент наступил.

Январским вечером 1943 года, вскоре после того как конвой развел по цехам ночную смену, раздался сигнал тревоги. В последние дни «алярм» (прерывистый вой сирен) звучал почти каждый вечер, но обычно это были ложные тревоги. На крупповские заводы пока все еще не упала ни одна бомба. Вот и сегодня где-то вдалеке постреляли зенитки, затем все стихло. Видимо, это была очередная ложная тревога. А я все еще напряженно ждал… Прозвучал отбой воздушной тревоги, вскоре и лагерный отбой. Надзиратели загнали всех в барак, заперли двери и ушли спать. Осталась только охрана на вышках. В наступившей ночи еще отчетливее раздавался лязг и скрежет грандиозной кузницы оружия. Через ровные промежутки времени небо озарялось красноватым светом: из мартенов выпускали очередную плавку стали.