Шпион, которому изменила Родина

Излишне говорить о том, что отсутствие прямой связи с нашим разведцентром лишало меня возможности работать по конкретным заданиям. Я постоянно поставлял информацию движению Сопротивления, но это казалось мне недостаточным. С нетерпением я ждал обещанного еще в начале зимы связного. Но время шло, а он не появлялся.

Иногда на меня находила тоска. Отчаяние брало верх. Никого не хотелось видеть, невмоготу было все время говорить по-немецки. Хотелось все бросить к чертям, крикнуть громко, чтобы все слышали: «Да гори оно все синим пламенем!», как тогда кто-то из раненых пленных под Харьковом крикнул, — и двинуть домой…

11. БОИ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ (в том числе жестокое сражение с квартирной хозяйкой)

Физкультура на факультете считалась обязательным предметом. Для перехода на следующий семестр надо было набрать определенное количество зачетных баллов. Наибольшее число баллов по физкультуре давал бокс (десять — победителю в двухраундном зачетном спарринге и семь — побежденному). Я выбрал бокс — в этом виде спорта у меня уже был некоторый опыт. Еще во время службы в Красной Армии в городе Львове я участвовал в товарищеских встречах с польскими боксерами.

У меня не было особого влечения к кулачным боям. Я начал заниматься боксом еще в школе скорее для самоутверждения, чем из-за любви к этому виду спорта. Наблюдая бои настоящих боксеров в московском дворце спорта, я видел, что чаще всего побеждала не грубая сила, а ловкость, техника, точный расчет, воля. Мне хотелось обладать этими качествами, воспитать их в себе. Словно чувствовал, что в свое время они могут пригодиться. Бокс учил меня прежде всего побеждать самого себя, побеждать нерешительность, даже трусость. Помогал принимать мгновенные решения, смотреть не моргая в лицо опасности. Вот что было самым главным Для меня в боксе. Надевая перчатки, я как бы переходил в иной тип личности, становился другим человеком, концентрировал мысли и волю на предстоящем поединке. Это было первым перевоплощением. Переход в следующий тип личности начинался с момента вступления на Ринг, со встречи с глазами противника. В упор.

Тренер пригласил меня в спортклуб. Там регулярно, Два раза в неделю, я выходил на ринг. И это было моей отдушиной.

У меня назревал серьезный конфликт с квартирной хозяйкой. Надо было переселяться, но необходимо было сохранить этот адрес — ведь я сообщил его для встречи со связным и ждал этой встречи. Это была уже весна 1944 года.

И вот однажды, прихожу домой и застаю: хозяйка кокетничает, вся извертелась, беседует с каким-то мужчиной. Она была женщиной любвеобильной, так что тут ничего примечательного не было. Но в следующее мгновение слух резанул акцент гостя. Это был даже не русский— это был, как мне показалось, стопроцентный советский акцент — прямо с произношением из средней школы.

Хозяйка довольно ехидно улыбнулась и сообщила:

— Господин иностранец уже давно дожидается вас… — и полностью отчеканила мое имя, фамилию со всеми приставками.

У меня засвербило в затылке, я понял, что это тот самый долгожданный связник, которого я… «Но какой болван и вражина сподобился подсунуть мне такой подарочек?!» Ведь он не смел приходить ко мне домой!.. Все его действия, как нарочно, были направлены на полный провал: его приход на квартиру, выбранное время, беседа с хозяйкой — решительно всё. Я не мог понять, что это было: провокация спецслужб, проверка из Москвы или откровенный кретинизм?.. Не знаю… Положительным было только одно, как только я заметил ему мое, мягко говоря, недоумение, посетитель вдруг заторопился, сказал, что даст знать о следующей встрече, и исчез.

Не сразу пришел я в себя после его ухода. Понял, что поддался первому впечатлению, может быть, раздражению, и промахнулся. Наверное, это произошло оттого, что я так долго ждал этой встречи. Постоянно думал о ней, связывал с ней все надежды. Теперь мысленно старался восстановить все детали этой встречи. Начал с внешности посетителя. Он был чуть выше меня ростом (выше среднего), примерно моих лет, а может, постарше, широкоплеч. Костюм бежевого цвета сидел на нем безукоризненно (может быть, даже слишком!), плащ перекинут на согнутой левой руке. Светлые волосы, располагающая улыбка. Взгляд нагловатый — такие, наверное, нравятся женщинам.

«Если бы к такой завидной внешности побольше бы сообразительности», — подумал я, ко тут же вспомнил, каким был сам вначале…

А может быть, это я свалял дурака, не понял его приема. Забыл, как однажды поступил сам, когда подозрение вызвал мой акцент? Тогда я, как бы в шутку, сказал, что я русский, из Москвы. Это вызвало смех. Никто не поверил. Может быть, при встрече с ним надо было разыграть радость? Раскрыть объятия ему навстречу, сказать: «Здорово, друг!». Тогда это не вызвало бы подозрений у хозяйки… Да, трудновато бывает порой сознаться в своем собственном кретинизме…

А с другой стороны, в случае провала мне не удалось бы сослаться на «шапочное знакомство». Вот и думай теперь как хочешь…