Читаем Шпион, которому изменила Родина полностью

В один из дней нашего не совсем понятного заточения я увидел небольшую заметку во фронтовой многотиражке (возможно, это был «Боевой листок», отпечатанный типографским способом). Газетку кто-то случайно обронил в ломе, а может быть, мне ее подбросили… В ней сообщалось, что успешное проведение всей Венской операции стало возможным благодаря действиям СМЕРШа и отряда Дунайской флотилии. В результате— наряду со всеми прочими успехами, удалось сохранить от разрушения город Вену… и т. д., и т. п…. Там же сообщалось о представлении к правительственным наградам широкого круга участников операции. Но ни словом не упоминалось в ней ни о Соколе, ни о роли австрийского движения Сопротивления Эта заметка вызвала у меня чувство жгучего стыда за соотечественников. Я не знал, как сказать об этом Соколу. Решил отложить этот неприятный разговор, по крайней мере, до следующего дня и обдумать все подробно. Кое о чем я уже начал догадываться.

А к вечеру за мной пришли. И как ни в чем не бывало сержант повел меня в соседнее здание. Там, в просторном, ярко освещенном кабинете, я предстал пред очи щеголеватого майора, одетого в новенькие, с иголочки, китель и бриджи — при золотых погонах! Он держал в зубах сигарету «Джонни», небрежно перебрасывал ее из одного угла рта в другой, подражая блатным манерам. Он остановил на мне профессионально-испытующий взгляд и обратился к девице с погонами лейтенанта. Ее гимнастерка, туго перехваченная ремнем, подчеркивала отменную пышность ее форм.

— Спроси-ка у этого …уева фон-барона! Знает ли он, с кем имеет дело? — Начало было многообещающим.

(В моих немецких документах, в целях конспирации, я действительно значился как фон Витвер.)

Переводчица, видимо, привыкшая к лексическим изыскам не моргнув, перевела вопрос и довольно точно Я поблагодарил ее и ответил по-немецки, что ее помощь нам не потребуется, поскольку я русский язык знаю не хуже…уева майора.

— Что он там хрюкает на своем свинячем языке?

Со мной так даже в гестапо не разговаривали, и я ответил ему:

— Судя по мундиру, я имею дело с советским офицером; что же касается «свинячего», то это язык Маркса и Энгельса, — мне захотелось уязвить майора. — Этим «свинячим» языком в совершенстве владел Владимир Ильич Ленин!

Майор сначала чуть не поперхнулся, а в следующее мгновение обрушил на меня ноток похабщины — это у него, по всей вероятности, был такой прием в следственной работе. И все это по прежнему в присутствии женщины: «Боже, как я, оказывается, отвык от всего родного» — и за какие-то два с лишним года!

Он добивался от меня — «всего ничего» — отказа от того, что было в моем письменном отчете; рвал у меня на глазах документы, подтверждения, справки и сами листы отчета; еще я должен был наскоро признаться в сотрудничестве с парой иностранных разведок, и не каких-нибудь заурядных, а самых знаменитых; требовал полного признания в добровольной сдаче в плен — якобы в добром здравии и при оружии, — а это, как раз именовалось, по приказу Верховного, «изменой Родине!», и еще надо было письменно отречься уж совсем не известно от чего. Вот и все.

Несколько раз майор хватался за кобуру, грозил пристрелить тут же — но вскоре убедился, что этот прием на меня не действует… В конце концов он мне окончательно надоел.

— Отказываюсь отвечать на ваши вопросы, — сказал я. — И вообще разговаривать с вами больше не буду — Я потребовал у смершевца встречи с представителем фронтовой разведки.

Как и следовало ожидать, моя строптивость не осталась без последствий — он тут же отправил меня в подвал, именуемый карцером. Где только они находят такие занюханные и загаженные трущобы — талант особый!.. Тусклый электрический свет едва проникал снаружи через крохотное оконце у потолка На полу спали несколько человек. Под ногами хлюпала грязь. Поверхность стен была влажной и липкой. В подвале раньше хранился уголь. Когда рассвело, можно было разглядеть на каменной стене следы пуль и бурые пятна крови Видно, здесь же расстреливали… Я опустился на корточки, не решался лечь вместе с другими в липкую жижу Горькая, ядовитая обида поразила меня, и ненависть— ненависть к недоумкам вытеснила все другие ощущения. «За что?.. После всего, что было позади!..» За все годы со мной ни разу такого не случалось; я почувствовал себя совсем маленьким — меня душили слезы…

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих деятелей тайных обществ
100 великих деятелей тайных обществ

Существует мнение, что тайные общества правят миром, а история мира – это история противостояния тайных союзов и обществ. Все они существовали веками. Уже сам факт тайной их деятельности сообщал этим организациям ореол сверхъестественного и загадочного.В книге историка Бориса Соколова рассказывается о выдающихся деятелях тайных союзов и обществ мира, начиная от легендарного основателя ордена розенкрейцеров Христиана Розенкрейца и заканчивая масонами различных лож. Читателя ждет немало неожиданного, поскольку порой членами тайных обществ оказываются известные люди, принадлежность которых к той или иной организации трудно было бы представить: граф Сен-Жермен, Джеймс Андерсон, Иван Елагин, король Пруссии Фридрих Великий, Николай Новиков, русские полководцы Александр Суворов и Михаил Кутузов, Кондратий Рылеев, Джордж Вашингтон, Теодор Рузвельт, Гарри Трумэн и многие другие.

Борис Вадимович Соколов

Биографии и Мемуары
Ледокол «Ермак»
Ледокол «Ермак»

Эта книга рассказывает об истории первого в мире ледокола, способного форсировать тяжёлые льды. Знаменитое судно прожило невероятно долгий век – 65 лет. «Ермак» был построен ещё в конце XIX века, много раз бывал в высоких широтах, участвовал в ледовом походе Балтийского флота в 1918 г., в работах по эвакуации станции «Северный полюс-1» (1938 г.), в проводке судов через льды на Балтике (1941–45 гг.).Первая часть книги – произведение знаменитого русского полярного исследователя и военачальника вице-адмирала С. О. Макарова (1848–1904) о плавании на Землю Франца-Иосифа и Новую Землю.Остальные части книги написаны современными специалистами – исследователями истории российского мореплавания. Авторы книги уделяют внимание не только наиболее ярким моментам истории корабля, но стараются осветить и малоизвестные страницы биографии «Ермака». Например, одна из глав книги посвящена незаслуженно забытому последнему капитану судна Вячеславу Владимировичу Смирнову.

Никита Анатольевич Кузнецов , Светлана Вячеславовна Долгова , Степан Осипович Макаров

Приключения / Биографии и Мемуары / История / Путешествия и география / Образование и наука