Шпион, который любил меня

Неожиданно в его руке появилась неприметного вида маленькая черная дубинка. С глухим стуком он опустил ее на стойку. От этого на поверхности стойки осталась глубокая вмятина. Крадучись, он стал огибать угол стойки, бормоча что-то себе под нос и не сводя с меня глаз. Я вдавилась спиной в самый дальний угол помещения. Это будет моим последним усилием, но я должна что-то сделать, прежде чем погибну. Я нащупала рукой открытый ящик с ножами и вилками и резким движением выдернула все, что смогла ухватить. Его прыжок оказался недостаточно быстрым и серебряные стрелы ножей и вилок полетели ему в голову. Он прикрыл лицо рукой и, ругаясь, отступил. Я метнула другие ножи и вилки, потом еще и еще, но они не принеся ему никакого вреда — просто шлепались рядом. Теперь тощий встал и быстро стал пересекать зал. Я схватила разделочный мясной нож и сделала выпад в сторону Стрелка. Но он заметил мое движение и нырнул под стол. Не торопясь, Страх снял пальто и обмотал им левую руку. Потом они оба подняли стулья и выставив их ножками вперед, словно быки, нацелившие свои рога на жертву, стали наступать на меня, с обеих сторон. Я сделала один неудачный выпад в сторону нападавших, а затем нож был выбит у меня из руки, и единственно, что я могла сделать, это забежать обратно за стойку.

Продолжая держать стул. Стрелок пошел за мной, но пока я стояла, глядя на него и держа по тарелке в каждой руке, тощий резко перегнулся через стойку и схватил меня за волосы. Я бросила тарелки, но они только ударились об пол. А потом мою голову пригнули к поверхности стойки и Стрелок оседлал меня.

— Порядок, Страх. Отпусти ее. Теперь дело за мной!

Я почувствовала, как его сильные руки обхватили меня, ломая кости. Его лицо приблизилось ко мне, он как-то по-звериному впился мне в рот, в то время как его руки уцепились за молнию комбинезона и расстегнули ее до самой груди.

И вдруг у парадного входа раздался резкий звонок. Все застыли.

10. Это еще что такое?

— Христос, это еще что такое? — Стрелок отпрянул от меня и опустил руку в карман кожаного пиджака.

Страх опомнился первым. Выражение его лица было холодным и злобным.

— Встань за дверью. Стрелок, и не стреляй, пока я не скажу. А ты, — он выплюнул эти слова в мою сторону, — сделай нормальное лицо. Мы будем стоять за тобой. И если тебе это не удастся, считай себя покойницей. Понятно? Тебя пристрелят. Теперь иди к двери и узнай, кто там. Расскажи им ту же историю, которую ты рассказывала нам. Ты меня поняла? И чтобы я не видел этого глупого выражения на твоем лице. Никто не сделает тебе ничего плохого, если будешь выполнять то, что я тебе велю. Застегни молнию, черт бы тебя побрал!

Я судорожно попыталась это сделать, но ее заело.

— Хорошо. Придержи ее руками и двигайся. Я буду стоять позади тебя. И не забудь: одно неправильное слово — и получишь пулю в спину. И тот, кто за дверью, тоже. Теперь дуй к двери!

Сердце у меня бешено колотилось. Всеми правдами и неправдами, что бы ни случилось, я собиралась спастись!

Теперь в дверь громко стучали. Я медленно подошла к ней, придерживая рукой комбинезон на груди. Я знала, что нужно сделать прежде всего!

Когда я подошла к двери. Стрелок нагнулся и открыл замок. Теперь все зависело от быстроты моих рук. Левой рукой я взялась за дверную ручку. Поворачивая ее, я отпустила комбинезон и освободившейся правой рукой молниеносно отдернула дверную цепочку. Кто-то тихо ругнулся за моей спиной и я почувствовала, как ствол нагана уперся мне в спину. Но я широко распахнула дверь, прижав ею Стрелка к стене. Я рискнула, полагая, что они не будут стрелять, пока не убедятся, что перед ними не полицейские и не дорожный патруль. Стрелять они действительно не стали. Теперь все зависело только от человека, стоявшего на пороге.

Взглянув на него, я внутренне застонала. Боже, это один из них! Он стоял совершенно спокойно, полностью владея собой и в нем чувствовалась такая же уверенность в себе, как и у остальных. Одет он был, как одеваются гангстеры в фильмах — темно-синий плащ, с поясом и мягкая черная шляпа, низко надвинутая на глаза. Он был хорош собой, но красота его была мрачной, даже жестокой. На левой щеке белел шрам. Я быстро подняла руку вверх, чтобы прикрыть обнаженную грудь. Он вдруг улыбнулся — и я почувствовала, что со мной все будет в порядке.

Сердце у меня екнуло, когда он заговорил. Он был англичанином. — Прошу прощения. Я проколол колесо, — (американец бы сказал, что у него спустило колесо), — а потом я увидел табло «СВОБОДНО». Могу ли я снять комнату на ночь? — Теперь он посмотрел на меня с любопытством, до него стало доходить, что что-то здесь не так.

То, что я собиралась сделать, было рискованно! Нас обоих могли запросто убить. Я сказала:

— Извините, но мотель закрыт. Вывеску «СВОБОДНО» включили по ошибке.

Говоря это, я согнула указательный палец руки, которую держала у груди, приглашая его войти. Он выглядел озадаченным. Я должна была дать ему намек:

— Прокол настолько серьезен, что вы не можете доехать до Лейк Джорджа?