Шпион, который любит меня

Эмбер сбросила вторую туфлю и уперлась босыми ступнями в приборный щиток, устраиваясь удобнее. Перед поездкой Финн опустил откидной верх, и теперь над ними мигали звезды, наблюдая с высоты, как мужчина и женщина едут в машине обратно в Лос-Анджелес.

Волосы у Эмбер были завязаны в привычный «конский хвост», но несколько прядей выбились и щекотали лицо. Она заправила их за уши и повернулась к Финну.

— Так мы на пути к новым восторгам?

— Надеюсь, — ответил он. — Только в более привычной обстановке.

— Вот как?

— Я направляюсь к дому, — пояснил он— Раз уж у нас так хорошо получилось на траве, думаю, можно попробовать и в постели.

Эмбер взглянула на него с притворным ужасом.

— Постель? Как старомодно!

— Наверное, я вообще старомодный парень.

— Ммм, — протянула Эмбер, облизывая губы. — Как же я умудрилась упустить из виду эту твою особенность?

— Ну и озорница!

Она указала на себя пальцем.

— Я, что ли?

— Да, детка. — Его губы медленно растянулись в чувственной улыбке. — Но именно это мне в тебе и нравится.

Эмбер рассмеялась. Искренне наслаждаясь их взаимным добродушным подтруниванием, она вместе с тем надеялась, что эта фамильярность поможет ей в дальнейшем получить от Финна некоторые ответы. Время они провели чрезвычайно приятно, но пора было приступать к делу.

— Согласна, если мы закончим вечер в твоей квартире, — сказала она. — Приличные девушки не приглашают к себе мужчин на первом же свидании.

И, кроме того, приличные девушки не залезают к человеку в почту и личные бумаги, а именно это она и планировала сделать. Впрочем, она никогда не называла себя приличной девушкой.

— Ах, вот чего не делают приличные девушки? Спасибо, что объяснила мне.

— Пожалуйста, пожалуйста, — откликнулась Эмбер.

Она опустила ноги со щитка и стала шарить по полу в поисках бутылки с водой, которую дал ей Том. Отвинтив крышку, она вновь уселась поудобнее и отпила глоток.

— Так как же получилось, что ты стал юристом? Мечта всей жизни?

— Ничего подобного, — ответил Финн. — Это вышло почти случайно.

— Где ты заканчивал юридический? — спросила она, заранее зная ответ.

— В Гарварде, — ответил он.

— Довольно дорогая случайность.

Он нахмурился.

— Мне не до шуток. За эту случайность я до сих пор расплачиваюсь.

Эмбер кивнула. В его кредитных отчетах мелькали студенческие ссуды. Но от этой информации, к сожалению, пользы было мало. Она не сомневалась, что Финн посещал юридический колледж, и если даже его ссуды покрывались каким-то агентством, оно для видимости продолжало бы проводить платежи через Финна.

— Я перепробовал массу всяких работ, — сказал он. — Однажды я проснулся с мыслью о том, что должен серьезно изменить свою жизнь. И вот к чему это привело.

— А теперь ты скучаешь.

Он повернулся к ней.

— Как ты догадалась?

— Я часто вижу тебя во дворе или на улице. У тебя это написано на лице.

И это было правдой. Но она не поведала ему о том, сколько времени провела в наблюдениях за ним и Дианой Трейнор.

— Не столько скучаю, сколько испытываю недостаток в эмоциях. — Он пожал плечами. — Нарисовал в воображении Перри Мейсона, а не получил даже плохонького эпизода в «Законе Лос-Анджелеса».

Ей хотелось задать еще один вопрос, но Финн опередил ее:

— А что скажешь о себе? Как тебе удалось получить работу в таком издательстве, как «Мачизмо»?

— Думаю, это тоже вышло случайно, — ответила она.

— Как это?

Сняв заколку с «конского хвоста», Эмбер встряхнула волосами, обдумывая ответ на этот вопрос. Легенда про «Мачизмо» была надежным прикрытием: Управление № 7 действительно издавало популярные книги. Все остальное Эмбер придумала специально для Финна. Но она уже давно научилась смешивать ложь с изрядной долей правды. В данном случае эта практика имела два преимущества: во-первых, такое вранье легче запоминалось, а во-вторых, если она не ошибалась относительно того, что Финн — агент, то вполне вероятно, что его детство было таким же исковерканным, как и ее. Если откроется она, тогда, может быть, откроется и он.

— У меня было жуткое детство, — тщательно подбирая слова, призналась она. — Я связалась с дурной компанией. — Она покачала головой. — В какие только переделки я не попадала, страшно вспомнить. И когда я впервые оказалась в суде для несовершеннолетних, моя мать быстренько умыла руки.

В глазах Финна отразились изумление и неодобрение.

— Не может быть.

— Увы, — сказала Эмбер. — Сидящая рядом с тобой очаровательная женщина в юности была кошмаром.

При этих словах он рассмеялся.

— В это-то я верю. Я имел в виду твоих родителей. Разве они не старались тебе помочь?

Эмбер подумала, что хотела бы знать, как складывались взаимоотношения в его семье. Она плохо себе представляла родителей, привязанных к своим детям. Они с Брэндоном рано осиротели, несмотря на то что их родители были очень даже живы. Возможно, в этом отчасти виновата и она сама: она действительно была сорванцом. Но ее родители никогда не пытались одернуть ее, удержать от неправильных поступков. Проклятье, да они с ней почти не разговаривали!