Шпион, который спас мир. Том 1

Дипломата спросили, готов ли он на это, проинструктировали в Хельсинки, но имени советского агента ему не сообщили. Материалы для тайника он должен был взять с журнальной полки в туалете на втором этаже «Дома Америки», но этот план не одобрили^{316}.

Это был всего лишь один из вариантов, тщательно разрабатываемых на тот случай, если Винну не удастся приехать в Москву. Шерголд, автор британского плана действий, согласованного с американцами, предложил еще один вариант: оставить для Пеньковского в тайнике инструкции по отправке материала.

«Мы дадим ему понять, что готовы забрать материал из тайника, — позвоним ему домой ровно в 10.00 в воскресенье из телефона-автомата. Тот, кто будет звонить, подождет, пока телефон прозвонит трижды. Объект должен как можно скорее после получения такого сигнала забрать материал.

Если на официальном приеме, где будут присутствовать западные дипломаты, с Объектом кто-либо заговорит и упомянет в разговоре имя Чарльза Пика, Объект будет знать, что этот человек — наш агент, готовый получить от него сообщение. Чтобы его легче было узнать, у него на галстуке будет прикреплена условленная булавка.

Только в случае провала всех вышеописанных способов связи Объект должен перебросить материалы через стену „Дома Америки“ в условленном месте в 22.00 в первую субботу месяца, альтернативный вариант — 22.00 в первое воскресенье месяца.

Если Объект попадает в какую-либо страну вне советско-китайского блока[37] и не сможет заранее уведомить нас о своем отъезде, он должен будет проинформировать нас о своем присутствии, отправив телеграмму по адресу: Лабориси, Лондон. Подпись — Алекс»^{317}.

Как представить разведке нового информатора и насколько много можно рассказать заинтересованным людям — это был наиглавнейший вопрос. Из Англии было послано сообщение в Вашингтон о том, что, по их мнению, честность Пеньковского была «вне всякого сомнения». 13 июля перед тем, как Аллен Даллес рассказал президенту Кеннеди о Пеньковском, Дик Хелмс, Джек Мори и Джеймс Энглтон обсудили с Даллесом возможность доверия к их новому советскому информатору.

Мори, в частности, тревожило возможное разоблачение Пеньковского. Заставят ли его работать против Америки и Англии? Этот вопрос беспокоил всех. Дело Петра Попова, офицера ГРУ, который работал на Соединенные Штаты и был разоблачен и перевербован, еще не было забыто. Мори беспокоился, что Пеньковского разоблачат и тот «поведет игру в другие ворота, как Попов». Хелмс не хотел столь безоглядно, как британцы, ручаться за Пеньковского, но добавил, что «на сегодняшний день обман практически исключен». Хелмс на какое-то время принял эти доводы, но постоянно анализировал ситуацию. Дж. Энглтон отметил чрезвычайную важность материалов, но нового информатора назвал «анархистом и человеком с причудами, который по какой-то неизвестной причине пытается втянуть нас в войну с Россией»^{318}.

Характер Пеньковского трудно было понять. Его рвение несколько тревожило, но никакого подтверждения того, что он работает на КГБ или ГРУ и передает ложную информацию, не было. Он рассказывал слишком много, и то, что он сообщил, слишком сильно било по интересам Советов. И все же ЦРУ действовало осторожно, тщательно оберегало нового информатора, но в то же время не переставало проверять его надежность.

Читавшие отчеты Пеньковского понятия не имели, кто он такой. Насколько серьезно можно относиться к его отчетам? Действительно ли это проницательное объяснение политических решений или всего-навсего офицерские сплетни? Новый информатор получил рейтинг «Б» — самый высокий для нелегального агента.

Чтобы объяснить, что собой представляет информатор, советский отдел ЦРУ составил рабочую историю Пеньковского, датированную 18 июля 1961 года. Там о нем говорилось как о «советском штабном офицере высокого ранга, в настоящее время занимающемся разведкой. Его карьера до определенного момента была успешной и безусловно блестящей. Многие детали егоздрьеры были проверены через независимые источники, некоторые также подтверждены документально. Вне сомнения, он действительно отвечает за свои слова, и ему можно верить».

Отчет ЦРУ сообщал и о мотивациях Пеньковского:

«В определенный момент Объект столкнулся с некоторыми трудностями в продвижении по службе из-за принципиального несогласия с начальством. Вероятно, в это время были посеяны первые семена недовольства, и он начал обдумывать, не войти ли ему в соглашение с западными силами. Его командировка в одну из западных стран была внезапно прекращена; между тем его явно привлекали удобства западной жизни. И из-за карьеры, и из-за материальных затруднений его недовольство росло, и он бросился на поиски возможностей связаться с США. Согласно заявлению Объекта, он еще в 1958 году начал собирать информацию, переданную впоследствии на Запад. И хотя эти заявления невозможно проверить, некоторые подтверждения их вероятности существуют».

Оценка, вынесенная в результате личного общения с Пеньковским (более пятидесяти часов), гласила: