Шпион, который спас мир. Том 2

Информация, которую поставлял Пеньковский Западу, не имеет себе равных. Он изменил восприятие Западом советского ядерного оружия; он помог Свободному Миру понять слабые стороны коммунистической системы. Данные о военной тактике и стратегии, которые он сообщил, подтвердив документально, не утрачивают значения и сейчас, позволяя понять современную советскую доктрину, основные элементы которой не изменились. Фотографии, сделанные Пеньковским, позволили глубоко проанализировать направление развития советского военного мышления в период коренной перестройки политики. США могли наблюдать, как строятся заводы, брать пробы воздуха, фотографировать ракетные пусковые шахты, но не смогли бы прочесть отчеты о дискуссиях по поводу стратегии или постичь советские изобретения, пока Пеньковский не предоставил такие данные. Его сообщения до сих пор являются критерием, по которому аналитики разведки проверяют, не утратили ли они чувство реальности в отношении советской системы^{291}.

Пеньковский был готов стать перебежчиком в связи с тем, что полицейское государство обнаружило белогвардейское прошлое его отца. У него не было никаких доказательств, кроме слов матери, что человек, который был его отцом, а потом исчез навсегда, состоял с ней в браке и носил фамилию Пеньковский. Однако, по ее утверждению, его судьба была невидимыми нитями связана с дворянской фамилией, что могло лишь накликать на него беду. Это было не то происхождение, которое могло пойти ему на пользу в Советском государстве.

С момента расстрела Пеньковского в 1963 году времена изменились. Теперь стало святыней место убийства царя Николая II и его семьи в Свердловске. Фотовыставки, посвященные жизни дворянства в дореволюционный период, привлекают толпы ностальгически настроенных посетителей, жаждущих возврата патриархальных добродетелей старого режима. Теперь принадлежность к известному дворянскому роду подразумевает скорее вероятность знатного аристократического происхождения, что является формальным подтверждением того, что ты «враг народа».

Однако, несмотря на гласность, образ Пеньковского там, где его еще помнят, остается все тем же, каким он был создан на судебном процессе в 1963 году. В любом случае с годами он не потускнел. В 1963 году главное внимание сосредоточивалось на его слабохарактерности, жадности и чрезмерном донжуанстве. В течение всего судебного процесса предпринимались попытки принизить его значение как шпиона, приуменьшить важность секретных материалов, украденных им и переданных на Запад. Во время суда Хрущев пытался защитить себя и государственные тайны и в то же время исподволь внушить мысль о повышении бдительности. Однако, как бы ни пытался Хрущев укрепить свои пошатнувшиеся позиции за счет Пеньковского, именно Пеньковский сделал Хрущева уязвимым. Он был смещен с поста в 1964 году.

События последних лет в Восточной Европе и Советском Союзе подтверждают мысль Пеньковского о том, что возведение Берлинской стены было актом отчаяния. Хрущев говорит в своих мемуарах: «Рай — это то место, где люди стремятся завершить свою жизнь, а не место, откуда они бегут!»^{292} Тридцать лет назад Пеньковский имел мужество заявить, что коммунизм — это не рай, а неудача. Когда он говорил это членам англо-американской группы в прокуренной комнате гостиницы «Маунт Роял», он был страшно одинок, а над его жизнью нависла угроза.

Его «опекуны» из ЦРУ и МИ-6 одарили его признанием, которого ему не удалось получить у себя на Родине. И он не обманул их ожиданий. Драма показательного суда над ним подтвердила, что ему удалось сорвать планы Хрущева. Он видел, как отступил Хрущев в кубинском ракетном кризисе: он добился того, чего хотел.

Пеньковский был порождением своеобразного периода истории. С 1947 по 1962 год мир стал свидетелем разработки ядерного оружия. Пеньковский был продуктом своего времени. В самые плодотворные годы жизни он оказался причастным к урегулированию мировых кризисов, связанных с возможностью применения ядерного оружия. Он помог миру преодолеть период, во время которого угроза применения этого оружия была близка к реальности, помог дожить до более светлого времени, когда новой реальностью стало осознание невозможности его применения.