Шпион на батарейках

Однако выступление на банкете нашего старшего товарища Стасика стало спустя некоторое время нам известно.

Банкет начался в кабинете, куда «козлы» внесли ящик, распаковали его и под завистливые аплодисменты поставили рыцаря на железные ноги. Он произвел впечатление. Особенно после того, как Стасик, положив руку на его железное плечо, произнес свою речь. Он ее немного изменил, но суть осталась прежней.

– Дорогой Толян, – заговорил Стасик, одной рукой обнимая рыцаря, а в другой сжимая бокал с пузырящимся шампанским. – Мой подарок глубоко символичен. Что такое рыцарь в нашем понятии? Это олицетворение мужества, чести, великодушия. Это образ защитника слабых и угнетенных, борца за справедливость…

Растроганный Толян не дал ему закончить, тоже обнял рыцаря за стальные плечи и благо–дарно прошептал (так, чтобы всем было хорошо слышно):

– Ну прямо мой портрет. С живой натуры. И в фас и в профиль.

Если учесть, что морда этого рыцаря была похожа на перевернутое ведро с дырками, то Толян явно себе польстил. Но никто этого не заметил. Все стали орать, аплодировать и пить шампанское. А одна дамочка (Зиночка или Ниночка) вдребезги хлопнула свой бокал о шлем рыцаря. Хорошо еще – не о башку Толяна.

Дальше банкет перетек в большую комнату и затянулся.

Но вот, наконец, из дома вышел Стасик. Он был весел. Он напевал, покачиваясь, какую-то неразборчивую песенку. Про машину, на которой он привез ящик в подарок Толяну, он забыл. И пошел пешком, все время что-то напевая.

Я сказал Алешке:

– Надо проводить его до дома. А то еще заблудится.

И мы пошли за Стасиком, в некотором отдалении. А в некотором отдалении от нас жевал свою сигарету Сеня, Белый Клык.

Стасик был в хорошем настроении. Когда он шел через парк, то часто в умилении обнимал попутные деревья. Или присаживался под их кронами и пытался раскурить сигарету. Ему это не удавалось. Тогда он добродушно смеялся, растаптывал непослушную сигарету каблуком и говорил: «Это очень правильно. Курить очень вредно. Особенно в парке. Тут живут птички и рыбки».

Почему особенно вредно курить в парке, мы так и не узнали – Стасик не объяснил. Но мы проследили его до самого подъезда. У двери он вдруг обернулся, погрозил нам пальцем и сказал совершенно трезвым голосом:

– Благодарю за внимание. А он – в кабинете. Ждите событий. Но вам они недоступны.

А с домом ничего не случилось. Но это только так показалось нам.

– Нам все доступно, – сказал Алешка, когда мы укладывались спать. – Мы должны, Дим, все-таки пробраться в этот хорьковый офис и разузнать, что там делается.

Делаются там темные дела, это ясно. А туда, где такие дела делаются, так просто не пролезешь. Особенно когда кругом охрана в виде здоровенных «козлов» и злых доберманов. Впрочем, доберманы для Алешки не проблема. Он с ними найдет общий язык. Вплоть до того, что они сами его в дом приведут. Если, конечно, «козлы» не помешают.

– Я что-нибудь придумаю, Дим, – сказал Алешка между двумя зевками. Отвернулся к стенке, еще раз зевнул и произнес сонным голосом: – Я уже придумал, Дим.

За ужином Алешка плохо ел. Мама забеспокоилась:

– Ты не заболел?

– Да нет, – вздохнул Алешка. – Просто не хочется.

Мама потрогала его лоб.

– А чего тебе хочется? Беляши разогреть?

– Не хочется…

Мамино беспокойство поднялось к сорока градусам.

– Леш, я хорошие конфеты с работы ста–щила.

У них на работе всегда так. Когда они устраивают общий праздник, то потом все недоеденное и недопитое тащат по домам. Мужчины – коньяк, женщины – конфеты и фрукты.

– Очень хорошие конфеты, в коробке. Хочешь?

Алешка только вздохнул в ответ, еще грустнее.

– Так чего же ты хочешь, горе мое? – вспылила мама.

– Кошку или собаку.

Мама сначала растерялась, а потом съехидничала:

– Я не знаю, как их готовить!

– Их не надо готовить, они мне нужны сырые… то есть живые. Для души, а не для ужина.

– Понятно. – Мама стала убирать со стола.

А Лешка серьезно заявил:

– В нормальном доме должно быть какое-нибудь животное.

– Таракан сгодится? – спросила мама. – У меня есть один знакомый, вон за той полкой живет.

– А тараканов ты знаешь, как готовить? – съязвил теперь Алешка и ловко увернулся от подзатыльника. – А что? В одной стране водятся съедобные тараканы. Только их не надо готовить. Их сырыми едят. Очень вкусно. И хрустно.

– Прекрати! – Мама брякнула сковороду в мойку. – Лучше помой посуду.

– Лучше тараканов живыми есть, – проворчал Алешка, – чем вашу посуду мыть.

Но посуду все-таки помыл. А совершенно неожиданное продолжение этого разговора случилось на следующий день, за завтраком.

День был выходной, мы никуда не спешили и засиделись за столом почти до обеда. Пили чай и кофе, болтали обо всем понемногу.

– Дим, – вдруг спросил Алешка, – а вот в твоем классе есть одна девчонка…

– Девочка, – поправила его мама.

– И не одна, – поправил его я. – Целых двенадцать.

– Ну, она у вас… такая… особенная.

– Они у нас все особенные, – проворчал я. – Каждая со своими тараканами в голове.

– У нее, Дим, фамилия особенная. Городская такая.

– Москвина? – предположила мама.

– Нет, из другой страны. Не из нашей.

– Рижская, – предположил папа.