Шпион номер раз

— Добрый день. Фрау Герхардсен? С вами будут говорить, — звучал минимум раз в неделю по телефону голос дежурного офицера посольства Советского Союза в Осло.

И только тогда к телефону для разговора с Верной подходил Евгений Беляков.

— Мы можем сегодня встретиться на прежнем месте часа в три? — интересовался он.

— Конечно. Буду рада, — отвечала Верна.

На каждую встречу с фрау Герхардсен Белякова вез в своей машине генерал Дубенский, пряча героя-любовника на полу за передним сиденьем автомобиля. Машину генерала страховали сотрудники резидентуры КГБ по всему маршруту ее движения, проверяя, нет ли за ней слежки со стороны норвежской контрразведки.

Довольно скоро отношения новоиспеченных любовников стали настолько близкими и доверительными, что Верна Герхардсен фактически дала согласие работать на советскую разведку. Шантаж и компромат задействовать не пришлось. Верна добровольно согласилась помогать Евгению Белякову. Так благодаря усилиям нашего разведчика КГБ удалось установить прекрасные отношения с семьей премьер-министра Герхардсена.

В итоге дом главы правительства Норвегии на долгие годы вперед превратился в место регулярных встреч Верны, ее супруга и других влиятельных норвежских политиков с кремлевскими эмиссарами и разведчиками.

Глава 8 Пикники в Осло-фиорде

Помимо четырехколесного американского труженика «Понтиака», без устали доставлявшего Иванова то на явки с завербованными агентами, то к военным базам НАТО, был у него в Норвегии и еще один добрый помощник — прекрасный быстроходный красавец-катер с красивым именем «Элма». Сделан он был добротно, оснащен прекрасным шведским мотором и выполнен не из новомодного пластика, а из дорогого красного дерева.

Любой человек, проживающий в Норвегии, не может хотя бы какое-нибудь время в году не проводить на воде, в чудесном царстве фиордов. Этот непреложный закон жизни викингов их потомки и не думают нарушать.

Очарование норвежских фиордов, притягательная сила тамошних морских красот настолько велики, что устоять перед соблазнами северного природного волшебства попросту невозможно. Вот и Иванов время от времени, но чаще всего, конечно, в теплую летнюю по году, перебирался с суши на море, чтобы насладиться морской прогулкой. В компании одного из своих норвежских «источников», конечно.

Картинка Осло-фиорда на всю жизнь запечатлелась в его памяти. И та, что предстает перед глазами сверху, с высоты птичьего полета, с покрытых елями холмов, обступающих маленький и уютный Осло. И та, которую видишь из лодки прямо с морской глади, над которой встают очертания города. Этот вид завораживает и покоряет своей неземной красотой.

Жаркое летнее солнце. Высокое чистое небо. Голубая даль фиорда, отражающего небо. Горячий воздух, меняющий ровные очертания городской ратуши. Хорошее настроение. И быстроходная «Элма», оставляющая за кормой длинную светлую от бахромы пенистых гребешков полоску…

Кто только не сидел в уютных кожаных креслах на корме красавицы «Элмы» за пять лет работы Иванова в Норвегии!

Здесь с ним играл блиц, давая фору в слона, тогдашний чемпион мира по шахматам, блистательный и неподражаемый Михаил Таль.

— Не понимаю, как это получилось, — жаловался по окончании быстротечной партии Евгений Михайлович на то, что его король за пять минут шахматной баталии остался голый.

— Вот смотрите, — снисходительно объяснял ему, улыбаясь, Михаил Таль и, возвращая назад только что отыгранную шахматную позицию, заметил. — Здесь нельзя было идти ферзем на а-8, нужно было закрыться конем на е-5.

Иванов старался в тот день, как мог, но даже и с немалой форой во второй блиц-партии переиграть молодого короля шахмат военному разведчику, конечно, не удалось.

Здесь, в бегущей по волнам Осло-фиорда «Элме», рассказывал Иванову о своих задумках и о былом замечательный донской писатель Михаил Шолохов. Он приезжал в Норвегию с лекциями по литературе. Михаил Александрович не преминул порассуждать немного и о красотах норвежских фиордов.

— Места здесь неплохие, Женечка, — говорил он, сидя в лодке и покуривая папиросы, — но красота эта чужая, непонятная. Вешки мне дороже. Не могу я долго без родных мест. Тоскливо как-то. Тянет, знаешь ли, домой. К донским берегам вернуться хочется. Только там мне и живется и дышится по-настоящему.

Под ровный стрекот мотора рассуждал о переменах в советском руководстве после судьбоносного XX съезда КПСС министр рыбного флота Ицков, срочно посланный Хрущевым в Осло улаживать с норвежцами спор о лове советскими рыбаками сельди в их территориальных водах.

— Ну вот, теперь вместо того, чтобы дело делать, придется ублажать местных бюрократов, — сетовал он на характер своей миссии. — Не люблю я, понимаешь, этой канителью заниматься. Дома дел невпроворот…