Шпион по призванию

Ночью в постели Роджер мучил себя выдумыванием возможных и невозможных причин отсутствия Атенаис на мессе. Быть может, она больна и даже на пороге смерти, а он бессилен ей помочь! Или мадам Мари-Анже заметила в прошлое воскресенье, как Атенаис ему улыбнулась, и, подобно графу Люсьену не одобряя их знакомство, настояла на том, чтобы пойти с ней на мессу в другой храм. А может, сама Атенаис пожалела о своей любезности и, сердясь на него за старания привлечь ее внимание, решила не допускать повторения такой ситуации. С другой стороны, она, возможно, тоже хотела его увидеть, но мадам Мари-Анже рассказала о происшедшем графу Люсьену, тот сообщил отцу, и жестокий маркиз запер дочь, посадив ее на хлеб и воду. Последняя фантазия переполнила Роджера негодованием и в то же время непередаваемым счастьем при мысли, что Атенаис, быть может, любит его и предпочла страдания отказу от своего чувства.

Сердитый приказ Юто вытащить канат из-под кровати, так как он собирался на свидание, вернул Роджера на землю. Ежась от прохладного ночного воздуха, он снова нырнул в постель, решив прекратить строить воздушные замки и запастись терпением на будущую неделю, пока следующее воскресенье не предоставит ему шанс увидеть Атенаис.

Но долгожданный день опять не принес ему удачи, хотя он выстоял все службы в соборе, начиная с заутрени, жадным взглядом обыскивая толпы прихожан в поисках своей возлюбленной.

Однако на следующей неделе ему повезло в другом отношении. Во вторник прошел слух, что мадам Леже наконец возвращается из Парижа в пятницу, и Роджер понял по довольным взглядам своих коллег, что эта дама пользуется в доме широкой популярностью. Она прибыла в дилижансе, высадившем пассажиров у почты в шесть вечера, и к этому часу весь штат толпился в дверях, чтобы приветствовать ее возвращение.

Как один из самых младших, Роджер скромно держался позади всех, поэтому он оказался скрытым от взгляда мадам Леже высоким прыщавым Монсто. Выглянув из-за плеча своего коллеги, Роджер смог увидеть, что мадам — женщина лет двадцати семи с прекрасными голубыми глазами и несколько портившим ее красоту покатым подбородком.

В течение нескольких дней Роджер не без тревоги ожидал приезда мадам. Хотя мэтр Леже представил его как кузена жены, с тех пор об этом фиктивном родстве больше не упоминалось, и Роджер опасался, что адвокат мог о нем забыть или не удосужиться сразу предупредить жену.

Но его страхи не оправдались. Пока багаж мадам вносили в дом, она успела сказать доброе слово каждому, после чего окинула взглядом переполненный холл и воскликнула:

— А где же мой молодой кузен, Роже Брюк?

Со вздохом облегчения Роджер шагнул вперед, собираясь галантно шаркнуть ногой, однако мадам Леже, с одобрением взглянув на него, положила ему руки на плечи и расцеловала в обе щеки. В следующую минуту она разразилась потоком вопросов о людях, о которых Роджер ни разу не слышал. В каком состоянии он оставил тетушку Бердон? Вышла ли замуж кузина Марот? Как подагра дядюшки Эдмона? Она так давно их всех не видела и умирает от желания услышать новости.

Поскольку все эти вопросы ни к чему не обязывали Роджера, он охотно вступил в игру, с легкостью изобретая ответы, и даже зашел так далеко, что стал сообщать сведения о несуществующих людях. Мадам явно позабавила его находчивость, и прежде чем подняться наверх, чтобы сменить дорожную одежду, она похлопала Роджера по руке и сказала:

— За обедом ты расскажешь мне все-все страсбургские сплетни, мой маленький кузен.

Поэтому, когда подошло обеденное время, мэтр Леже послал за Роджером служанку Эме.

Компания за столом состояла из мэтра и мадам Леже, Манон Прюдо, Брошара и Роджера. Угощение было обильным, и все пребывали в отличном настроении. Сначала Роджер немного нервничал, опасаясь переиграть и возбудить подозрения Брошара, но ему хватило времени привыкнуть к новому окружению, так как мадам полностью монополизировала беседу и без умолку щебетала о последних неделях, проведенных в столице.

Затем, очевидно наслаждаясь порученной ролью, мадам Леже вновь стала расспрашивать своего новоиспеченного кузена о страсбургских родственниках. Роджер отвечал почти не задумываясь, как и ранее, и продолжал развлекать общество забавными историями, но внезапно его обескуражили слова Манон:

— Я, конечно, член семьи по линии Леже, но должна признаться, что никогда не слыхала и о половине упомянутых вами родственников.

Быстро собравшись с мыслями, Роджер улыбнулся ей:

— Это вполне понятно, мадемуазель. Моя семья исключительно велика, и даже мадам едва ли помнит некоторых людей, о которых я говорил.

— Возможно, у вас есть родственники и в Англии? — небрежно осведомился Брошар.

Роджер сразу же понял, что вопрос вдохновлен все еще неудовлетворенным любопытством относительно письма, которое он недавно получил, и, зная, что письма будут приходить и далее, он отважился на смелый ход.