Шпион под подозрением. Спасские ворота

Утром его донесение прочтут в Лондоне. Прихлебывая тепловатый чаек, будут поздравлять друг друга с тем, что московский «источник» жив и здоров. Теперь его трехлетняя «спячка» закончилась. Паркер нашел его, Паркер проверил его, а если что случится, мы здесь ни при чем. Как насчет завтрака, господа?.. Паркер запер Сашин конверт в сейфе и, повинуясь безотчетному побуждению, набрал домашний номер Мэри Кросс. К телефону никто не подходил. Паркер ждал целых пять минут, затем перезвонил. Для надежности.

Москва за окнами словно вымерла. Лишь Кремль в зареве прожекторов бодрствовал за рекой, да бдительные часовые стерегли Ленина в Мавзолее. Словно кто-то захочет украсть его темной глухой ночью.

В полночь Паркер подъехал к своему дому, желто-коричневому кубу на Садовом кольце — Грустному Сэму, как его метко прозвали квартирующие здесь иностранцы. Ведь строили здание немцы в начале пятидесятых, когда остальные державы-победительницы уже давным-давно отпустили своих военнопленных. Но на самом деле какой-то шутник просто переиначил адрес дома по Садово-Самотечной, Sadovo-Samotyechnaya, в краткое Sad Sam — Грустный Сэм.

Как в настоящем гетто здесь был лишь один вход и выход. В крошечном мирке на полсотни семей каждый был на виду у всех, и сплетничали тут ничуть не меньше, чем в московских соседних домах. «Железным занавесом» служил трехметровый кирпичный забор, на который любили забираться окрестные пацаны, чтобы хоть одним глазком взглянуть на «загнивающий» Запад: иностранные машины, контейнеры с заграничным мусором, американских мальчишек, играющих в бейсбол. И никто не ругался, не прогонял их. Московским пацанам нравилась такая постановка дел.

Сузи уже спала, измученная трехлетним сыном Стивеном. Мальчонка еще в шестимесячном возрасте поставил мать в подчиненное положение и с тех пор стойко боролся за свое право командовать. Паркер обожал сына, может быть, потому, что сначала не хотел заводить детей. Пока Сузи хлопотала о ботиночках и комбинезончиках, он просто наслаждался общением со Стивеном: забавной мимикой его мордашки, уже вполне связным лепетом, детским мироощущением, еще не тронутым ложью и пороком. Он словно очищался душой, играя с сыном.

Спал Паркер хорошо. Крепко. Да ничто и не могло потревожить его сон. Здесь в Москве к вам не ворвутся, не ограбят, не изобьют, если, конечно, не поступит специального распоряжения. В столице СССР ничего не пускали на самотек. Так что дипломат Паркер мог спать спокойно.

6 декабря

С послом Паркер повидался сразу после завтрака. В отличие от своих коллег он имел свободный доступ к начальству в любое время суток.

Сэр Дэвид Уайт встал из-за стола.

— Полагаю, нам лучше уединиться… мм-м? — сказал он и, опираясь на палку, заковылял вверх по широкой лестнице. У неприметной двери в облицовочной панели посол пропустил вперед Паркера.

— Прошу. Отпирайте вашу камеру.

Паркер вложил в прорезь пластиковую карточку и толкнул дверь. Она вела в «изолятор» — комнату, подвешенную внутри здания на распорках из специального бетона. Все строительные материалы для «изолятора» доставили дипломатической почтой из Лондона, прикасались к ним только выписанные из Англии рабочие.

Дипломаты прошли через тамбур. Паркер нажал кнопку, и внешние стены «изолятора» наполнились невнятным бормотаньем множества голосов — многократно наложенными друг на друга магнитофонными записями. Шумовой барьер гарантировал от возможного подслушивания.

Они устроились друг против друга на неудобных жестких стульях за складным деревянным столиком. Сэру Дэвиду до пенсии оставался год; склонив седую голову с безукоризненным косым пробором, он вертел очки в старчески подрагивающих руках.

— Ну, что у вас там стряслось?

Паркер вкратце поведал ему суть, выпустив имена, — пожалел старика, опасаясь, как бы того не хватил удар.

Мэри Кросс удивилась, заметив, что «изолятор» занят. Только у нее в посольстве, кроме Паркера, был ключ от секретной комнаты. Спустя двадцать минут она снова попробовала дверь, но та по-прежнему оставалась заблокированной изнутри. Похоже, в «изоляторе» шел серьезный разговор. Не страшно, она узнает в чем дело позже. Мэри была способной девушкой.

Мисс Кросс, как она представлялась, была не только самым молодым дипломатом в посольстве — всего двадцать четыре года, но и общей любимицей. Посольские мужчины млели при виде ее стройной фигурки и осиной талии, гадая, кто же тот счастливец, которого она согревает долгими русскими зимними ночами.

Приехав в Москву прошлым летом, она не обманула возлагавшихся на нее надежд: напропалую веселилась на вечеринках с коктейлями, вконец измучила посла в танцевальном зале, дочерна загорела на воскресных пикниках в Серебряном Бору, вместе с посольской молодежью устраивала по ночам нудистские купания в Москва-реке. Но при всем этом мужчин всегда держала на расстоянии. Русские шоферы прозвали ее Лебедушкой, хотя она была маленькой брюнеткой с большим ртом и вздернутым носиком.