Шпион против алхимиков (авторский сборник)

– Как там в Амстердаме? – спросил я Йоопа, когда он вновь появился в вагоне.

Я спрашивал не столько ради самих новостей, сколько ради Шеббса, которого опять привязали к взрывному устройству. Я боялся случайностей. Мне не хотелось, чтобы случайности вмешивались в это дело. Я усмехнулся, слушая Йоопа. О да, в Амстердаме хорошо. Патриоты Южных Молукк близки к успеху. Главное сделано – мир узнал, наконец, о судьбе молуккских патриотов и с волнением следит за их действиями. Близко время, когда Южными Молукками начнут управлять не чиновники, присланные из Индонезии, а сами молуккцы.

Свобода!

Я усмехнулся.

Во всей этой истории больше всего меня забавлял один достаточно неловкий, на мой взгляд, момент. Чтобы добиться своей свободы, коричневым братцам пришлось почему–то расстреливать жителей далекого бобрового штата, никогда не интересовавшихся их островами.

«Ну да, – усмехнулся я. – Мыло для нечистой совести еще не изобретено. Не все ли равно, на чьей крови и костях строится свобода? Лишь бы была крепкой!.. Разве, убивая Цезаря, Брут и Кассий думали не о той же свободе? Правда, Цезаря убили сами римляне, им видней… Однако, тот же Юлий Цезарь, не задумываясь, умертвил вождя готов Верцингетерикса. Чего не сделаешь во имя свободы?»

– «И вот – все это тщета и ловля ветра…»

Ловля ветра.

Я прислушался.

– «Что было, то и будет, и что творилось, то творится, и нет ничего нового под солнцем…»

Я смотрел на человека в долгополом пальто, привязанного к взрывному устройству.

Я мучительно искал.

Походил ли он на Шеббса? Несомненно.

Был ли он Шеббсом? Я не мог этого утверждать.

Вот уж поистине, «узнать одного в другом вовсе не значит сделать из двоих одного…»

А человек в долгополом пальто, перехватив мой взгляд, медлительно улыбнулся.

– Учитесь терпеть, – сказал он негромко и как бы нехотя. – Нет на свете ничего такого, что бы со временем не заканчивалось.

Мог бы так сказать Шеббс?

– Обратите внимание на малайцев, – все так же медленно выговорил мой сосед. – Мне кажется, там что–то произошло. Малайцы явно к чему–то готовятся.

– Вы понимаете по–малайски?

– Нет, но я чувствую.

Чувствую…

Он произнес это как–то странно.

Ни улыбки, ни усмешки не было на его длинном невыразительном лице. И с пронзительной ясностью я вдруг представил его не в душном тесном вагоне, а под закопченными сводами тайной алхимической лаборатории. Дымящиеся колбы, клокочущие реторты, кубки и тазы, стеклянные сосуды, черный вытяжной шкаф, пугающий своей глубиной. Вытянув длинные руки над колеблющимся огнем, мой сосед медленно бормотал слова магических заклинаний.

Почему нет?

Глупец становится безумцем, богач – бедняком, философ – болтуном, приличный человек напрочь теряет приличие…

Может быть.

Но не мой сосед.

Он великолепно вписывался в тайную закопченную лабораторию. Я даже видел в его вытянутых руках венец вещей, вырванный у небес.

Великий магистерий… Философский камень… Уроборос… Красная и зеленая змеи…

Может, никогда в жизни я не стоял так близко к столь великой тайне.

Философский камень…

Метеорит ли это, вынесенный на нашу планету вечными космическими течениями, искусственно ли созданное вещество со столь невероятными характеристиками, мне сейчас было все равно. Я просто хотел добраться до чуда.

«В моем досье, – рассказал мне однажды доктор Хэссоп, – есть данные о странных взрывах, сносивших с лица земли целые кварталы. Вспышка света, и – все! И никаких пороховых погребов или артиллерийских складов там в принципе не могло быть… Ослепительная вспышка света, и – все! Но этого мало. Я знал человека, которому посчастливилось держать в руках некое странное вещество. Оно походило на кусок прозрачного красноватого стекла и имело раковинистый излом. Человек, владевший этим веществом, должен был прийти ко мне поздним вечером осенью пятьдесят седьмого года, но не пришел. Его труп нашли через несколько дней в реке… Я знал и другого человека, который своими глазами видел «олово с зеленым свечением“. Может, это был таллий? Но ведь таллий испускает зеленоватое свечение лишь будучи сильно нагретым, а тот человек держал свое «олово“ голыми руками. Он тоже исчез, в этом случае не нашли даже трупа…»

Я задумчиво разглядывал своего медлительного соседа, он же, казалось, меня и не замечал.

Впрочем, он действительно меня не замечал. Я был ему открыт. Не знаю, что он видел во мне, но я явно был ему неинтересен. Наверное, он знал обо мне больше, чем я мог думать, зато я за пять дней ни на шаг не приблизился к его тайне, если, конечно, за ним стояла какая–то тайна.

Стояла ли? Не знаю… Но я был уверен: никто, кроме него, не мог оставить на светлой коже кресла изображение двух пожирающих друг друга змей.

Сделал ли он это сознательно?..

Но что бы ни произошло, сказал я себе, я обязан вытащить его из этой дыры живым. Что бы ни произошло, он должен побывать в Консультации.

– Будьте осторожны, – негромко сказал я. – Что бы ни задумали коричневые братцы, я постараюсь вам помочь. Если начнется свалка, держитесь рядом со мной.

Он как–то странно взглянул на меня. Он видел меня насквозь. Он вдруг сказал: