Шпион Тамерлана

Потом ободрить безутешную вдову зашел воевода Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский, тот самый, что прославился еще на Куликовом поле, где вместе со своим тезкой, благоверным князем Дмитрием Ивановичем разбили орду много возомнившего о себе узурпатора, темника Мамая, за что и удостоились великих почестей от истинного ордынского хана Тохтамыша. Именно Тохтамыш помог Дмитрию подавить мятеж в Москве, во многом организованный на деньги тестя Донского, князя Дмитрия Нижегородского. Нижний Новгород завсегда своей судьбой жить хотел! Как и Рязань…

Выпроводив воеводу – в отличие от митрополита, с которым нужно было держать ухо востро, тот не представлял особого коварства, – Руфина кликнула Федора.

– Ну? – едва тот, войдя, склонился в глубоком поклоне, нетерпеливо спросила она.

– Молчат, словно рыбы, – виновато развел руками Федор.

– Это плохо, что молчат, – задумчиво прошептала боярыня. – Вот что… – Она резко отбросила в сторону плат. – Тех двух слуг, Бобка с Алимом, что обычно ездили повсюду с боярином, надобно отправить вслед за ним, и как можно быстрее.

– Сделаем, госпожа, – приложив руку к сердцу, глухим голосом заверил слуга. – Посейчас и начну. Самолично велишь аль кого использовать?

– Использовать? – Руфина вдруг улыбнулась. – А ты умней, чем я о тебе думала, раб. Хорошо рассудил… Корчму татарина Кузюма помнишь?

– Как не помнить, госпожа!

– Вот там и попросишь помощи… знаешь сам, у кого.

Федор молча ухмыльнулся:

– Так я пойду, госпожа?

– Ступай… Впрочем нет, стой… Нет, иди… Нет… – Руфина, казалось, сама не знала, чего вдруг захотела. – В общем, так… – наконец решилась она. – Девку Анфиску, служанку… тоже… Хотя нет. Лучше так сделай…

Самолично подойдя к слуге, она быстро шепнула ему на ухо пару фраз. Тот кивнул и еще раз заверил:

– Сполню!

Подсчитав полученное от боярыни серебро, Раничев довольно потер ладони. Не так уж и мало получалось. Правда, и немного, но уж куда больше, чем от скоморошества за последние полтора месяца. Вообще, Великий пост – не самая хорошая пора для лицедеев. Ну что ж – утром, так утром. Хорошо бы не исчезать за просто так – угостить бы ребят, чай, не грех – может, в последний раз видятся. Где тут ближайшая корчма такого пошиба, в которой, не убоявшись поста, могут налить хмельного? Кажись, где-то ближе к окраине, почти у реки. Как же ее? Корчма Кузюма-татарина! Вот туда-то надобно и сходить, и неплохо бы побыстрее управиться.

Не долго думая, Иван накинул на плечи полушубок и, прихватив бобровую шапку, вышел из избы. За сохранность имущества не опасался – во-первых, времена были достаточно патриархальными, местная сволота по чужим избам шуровала не часто – западло было, а во-вторых – там и красть-то нечего. Инструментов готовых нет, пока одни заготовки, а самая дорогая вещь – медный, недавно начищенный Иванкой до золотого блеска рукомойник. Да, кот еще был, рыжий, лохматый – объявился недавно, засранец, Ипатыч говорил – два месяца его не было, уж думал, собаки сожрали. Ан нет, явился-таки, бродяга, сидел сейчас на крыльце, смотрел на заходящее солнце, щурился. Хорошо было кругом, тихо так, умиротворенно, спокойно. В высоком голубом небе медленно плыли узкие полупрозрачные облака, лежал под заборами почерневший тающий снег, на проталине копошились грачи и еще какие-то большие черные птицы, со всех церквей благовестили к вечерне.

«Наверное, зайдут наши в церковь-то, – подумалось по пути Раничеву. – Хотя, конечно, Селуян с Авдотием могут и не зайти, хари многогрешные, а вот Ипатыч с пацаном – обязательно. Интересно, куда во время службы прутья свои денут? У церкви в кустах спрячут? Наверное… Да ведь как бы не украли, народец-то вокруг ушлый. Впрочем, ничего – если и украдут, так не велика потеря, чай, не так уж и дороги».

Размышляя таким образом, Иван вышел на окраину и свернул к Неглинной. Где-то там, по рассказам, и находилась искомая корчма. Пару раз спросив дорогу у подозрительного вида хлопцев, Раничев отыскал-таки изрядно загаженный свежим навозом двор и, насколько возможно задержав дыхание, узкой тропкой пробрался в длинную, покосившуюся от времени избу. Хозяин – мосластый татарин – едва увидев серебро, без лишних слов протянул плетеную из ивняка бадейку с плотно пригнанной крышкой.

– Попробовать бы сначала, – возразил осторожный Иван. – Мало ли, дерьмо какое-нибудь подсунули?

– Пробуй, – равнодушно пожал плечами хозяин и поставил на стол большую деревянную кружку.

Чуть плеснув из бадейки, Раничев попробовал… бражка, к его изумлению, оказалась вполне ничего себе, вкусной и крепкой, причем сильно пахла сушеной малиной, из которой, видно, и была приготовлена.