Шпион в Юрском периоде

— Не торопись, — предупредил я. — Сейчас мы коснемся патриотической темы.

Международная обстановка в конце 30–х складывалась так, что любой непредубежденный человек понимал — война неизбежна. В Германии к власти пришел фашизм, итальянцы хозяйничали в Северной Африке, японцы приглядывались к Юго–Восточной Азии. В СССР после гражданской войны, нэпа, коллективизации, массовых чисток постепенно угасла надежда на Мировую революцию. Последней, может быть, попыткой напомнить о великой цели явилась повесть А. Палея “Гольфштрем”, опубликованная в библиотечке “Огонька” в 1928 году.

Сюжет повести прост. К королю свиных туш (так у А. Палея) приходит военный инженер Том Хиггинс. “Я предлагаю акционерское общество, — сказал он. — Цель — постройка плотины для изменения направления Гольфштрема. Климат Северной Америки изменится в сторону потепления. Расходы окупятся, самое большее, в 3–4 года. Европа, конечно, погибнет.

— Плевать.

Свиной король был прав: Европа уже десять лет ничего не покупала. Она представляла собой союз социалистических государств…”

Союз Советских Республик Старого Света, естественно, озабочен агрессивными планами короля свиных туш. А поскольку недавно к советским республикам присоединилась Япония, решено было дать простой и решительный ответ зарвавшимся жирным американцам. В Женеве собирается заседание ЦИК, там же в рабочем порядке создается Реввоенсовет Старого Света.

Итак, война.

Как всегда в подобного рода произведениях — последняя.

“Необходимо напрячь всю энергию, чтобы уничтожить постройку (плотину, воздвигнутую поперек Гольфштрема. — Г. П.) и раз навсегда сломать военные силы Америки”.

Союзником Реввоенсовета Старого Света становится в этом нелегком деле сознательный пролетариат Америки, а победу воздушному флоту приносит некий оранжевый луч, изобретенный неким Владимиром Полевым. Подозреваю, что этот луч несколько раньше изобрел инженер Гарин, но в данном случае это не имело значения. “Страшная злоба против угнетателей выросла в сердцах рабочих за тяжелые годы порабощения. Уже раздавались возгласы проклятия и мести. Надо было найти русло, в которое можно было бы направить гнев трудящихся”.

Такое русло было найдено — Гольфштрем. Плотина, поставленная поперек знаменитого теплого течения, была взорвана. Конечно, не “Фауст” Гете, но проблема хладотехники поставлена хорошо.

Одна за другой выходят в 30–х годах книги рассказов, пьес, повестей, романов, посвященных будущей войне.

В. Курочкин — “Мои товарищи”, В. Киршон — “Большой день”, Я. Кальницкий — “Ипсилон”, С. Диковский — “Подсудимые, встаньте!”, Н. Борисов — “Четверги мистера Дройда”, С. Беляев — “Истребитель 22”, наконец, знаменитый роман Н. Шпанова “Первый удар”, в одном только 1939 году выдержавший чуть не десяток изданий — от массовых до “Библиотечки красного командира”. Всеми способами — лучами смерти и жизни, электроорудиями, суперскоростными штурмовиками, шаровыми молниями и потрясающими воображение танками — враги Советского государства уничтожались в первые часы войны, разумеется, на собственной территории.

Известный фантаст Г. Адамов переход фантастической подводной лодки “Пионер” (“Тайна двух океанов”) из Балтийского моря в Тихий океан обосновал реальной необходимостью устрашить японцев, слишком к тому времени активизировавшихся. Подразумевалось: появление “Пионера” приведет агрессивных япошек в трепет. Переход, понятно, оказался непростым — диверсанты, шпионы. Не случайно критики не уставали повторять: “Книга должна учить бдительности!”