Шпион в Юрском периоде

На самом краю Вселенной, на периферии единой общевселенской цивилизации обитают какие-то гигантские космического масштаба протозиды, межзвездные дикари, молчаливо равнодушные, но небезопасные для смежных миров. Время от времени они устраивают галактические взрывы. Очередной угрожает существованию трех цивилизаций сразу. Решено протозид уничтожить. И их чуть не уничтожают. Но выясняется, что они сами хотят уйти из этой Вселенной, которая стала слишком неуютной для них, переселиться в другую, замкнутую, не связанную с нашей. Недоговоренность, непонимание могли привести к гибели целых цивилизаций.

Вот пример характерного для фантастики глобального обобщения.

Нежелание договариваться, взаимные подозрения на Земле всегда готовы привести к войне. То же и в масштабе Вселенной.

Отдельно стоит коснуться рассказа “Соавтор”.

Это поздний рассказ, не юношеского, не курильского периода жизни автора, а современного — писательского, и рожден он писательскими размышлениями о литературном творчестве.

“Соавтор” о взрослом писателе, которому не пишется. События происходят где-то на берегу Обского моря. Как обычно у Г. Прашкевича, превосходно даны описания природы, не умилительно–слащавой, а подлинной, сибирской, внушительной. Хороша сухая гроза с томительной давящей духотой, и каскад молний, и ливень — так уж ливень, палатку продавливающий. И щедро разбросаны образы второстепенных героев, тоже не умилительные: Надя, завхоз, неудачник Анфед (кстати, именно в истории Анфеда всплывает мотив отстранения. Пришелец не ведает, что такое ложь, он буквально принимает пожелание Анфеда “хорошо бы сломать ногу” и устраивает такую поломку), наконец, эгоистичный чистюля Ванечка. Но все это фон, декорация, хор, главное же — литературные терзания героя. И что подсказывает ему фантастический пришелец? Опыт важнее всего! И, к удивлению героя, прежде всего свой личный опыт — детство, родные корни, соседи, тайга и… Тайга!

И еще говорит таинственный соавтор: люди на Земле стоят сейчас в самом начале развития, где-то на границе первой и второй ступеней культуры, а где-то есть третья, четвертая… сам пришелец находится на седьмой. А может, и семьдесят седьмая где-нибудь существует?

И в чем заключается седьмая ступень культуры? Или вторая хотя бы?

Ответ за фантастикой.

И думается мне, культура будущего — вообще главная сейчас для фантастов тема.

Дело в том, что фантастика очень чутко отзывается на проблемы современности — не описывая окружающую действительность, не подводя итоги, а выражая настроения эпохи, ее чаяния и опасения.

Отношение к революции было главной темой литературы в первые послереволюционные годы. Фантастика выразила это в “Аэлите” А. Толстого, в “Красной звезде” А. Богданова. Двадцатые годы — выбор путей развития, фантастика описывает научные мечты (А. Беляев). Вот путь выбран — индустриализация, пятилетки, фантастика, соответственно, занимается популяризацией (Г. Адамов). Во время Великой Отечественной войны было не до фантазий. Фантастика примолкла на два–три года, а потом были скромные послевоенные годы, когда фантастика тоже была скромной и приземленной, искусственно приниженной. Но в конце пятидесятых, после XX съезда, после запуска первых искусственных спутников Земли, начался взлет фантастики. Именно тогда появились крупные произведения И. Ефремова, именно тогда сложилось и большинство известных советских фантастов, братья Стругацкие в том числе. Думается, что Геннадий Прашкевич, хотя писать и печататься он начал позже, как человек сложился именно в ту эпоху.

Затем последовали два десятилетия, которые мы называем периодом застоя.

Как на застой отозвалась фантастика? Да скептической иронией, грустной усмешкой над неумеренными мечтателями или же гневом против “технарей”, выдумывающих черт знает что и губящих нашу зеленую планету, наконец, опытами своими бессмысленными губящих самого человека.

И вот новое время, время больших работ.

Какие задачи стоят перед фантастами сегодня?

Можно писать, конечно, о борьбе с врагами перестройки, разоблачать беспощадно консерваторов и бюрократов, и фантастика, конечно, не уклоняется от подобных тем, хотя, признаемся, публицистика делает это и ярче, и конкретнее. Зато есть у фантастики своя, только ей одной присущая тема.

Будущее!

Как предвидеть будущее? У кого хватит на это ума?

Задача предельно сложная, есть, однако, такой золотой ключик, что отворяет дверь в третье тысячелетие.

Этот ключик — слово “Надо!”

Какую жизнь мы хотим, какую Землю хотим, каких людей хотим на Земле, какие хотим отношения, как будем воспитывать своих детей?

Иван Антонович Ефремов написал книгу о желательном, с его точки зрения, будущем — роман “Туманность Андромеды”. Не важно сейчас, насколько он угадал, насколько не угадал. Он высказал свою точку зрения. Если людям такое будущее по душе, значит, надо его строить, значит, такое будущее будет построено. Если оно людям не по душе, окажется оно совсем другим. Но искать, угадывать будущее надо. И этим должна заниматься фантастика.