Шпион в Хогвартсе: отрочество

Почему-то Северус припомнил бесшабашного русского боевика. Интересно, где он сейчас? По идее, скоро должен объявиться возле Тома. Стоп, все, к делу!

Он собрался, распечатал флакон и сам выпил собственное успокоительное. Выдал и проследил за парнями (Блэку полуторную дозу). А потом настроился и мысленно потянул за «веревочку»…

Накрыло его почти сразу. Он сидел перед зеркалом в ночной рубахе в рюшечках и… заплетал косички из собственной седой гривы. И безо всяких очков. А само плетение было, мягко говоря, непростым. Обязательно зарисовать надо будет! А, вот, надел очки…

Ну, точно, он так и думал. Половинки были такими же артефактами: волосы засветились аккуратно сплетенными магическими потоками. А вот и борода!

Старческие узловатые пальцы, унизанные перстнями, проводят по ней, достают перевязь с бубенчиками — как они светятся! Какой филигранный узор!

Отчего-то начинает ныть в груди, и он прикрывает глаза. Темнота накатывает неожиданно и неотвратимо.

Красивый юноша с льняными локонами протягивает ему коробочку… Обнимает за плечи, и становится удивительно тепло. Он благодарен ему за все: за то, что он рядом, за его доверие, даже за этот теплый и солнечный день.

А вот они спорят — яростно, непримиримо, и снова — боль…

Он не понимает меня.

Я не могу понять его. Откуда столько холода?

Но ведь совсем недавно все было иначе. Мы дышали одинаково, мы думали вместе, и не было, не могло быть друга ближе тебя, Гел. Кто из нас был неправ? Может, я? Но я решил, что ты. Потому что не может через войну пролегать путь ко всеобщему благу. Не может, Гел. Зачем ты пошел им?

Боль. Холод, выгрызающий, кажется, самую душу…

И начинают всплывать лица, одно за другим.

Брат…

Какой брат, у меня его никогда не было! Ах, да. Абер.

Сестренка… Нежное детское лицо, расширенные глаза, крик…

Родители…

Все кружится в хороводе, звучат голоса, требования, просьбы, плач…

Судорожный вдох.

Тьма отступает.

Зеркало. Выдох. Вдох — выдох…

Седую бороду изо всех сил сжимают старческие пальцы.

Перстни светятся редкими узорами магических плетений.

Голубые глаза, яркие и холодные, не проронили ни слезинки. Только старческий рот лег скорбной складкой.

Он аккуратно расчесал бороду и… загрузил ее во что? В дамский чулок?!

О, да… вот пятка.

Упс.

Достал бороду.

Аккуратно повязал артефакт обратно.

И снова зачехлил… Тщательно сложил странной, похожей на кукиш фигурой и подвязал где-то под шеей…

Три головы вынырнули из Омута памяти… Три совершенно непохожих физиономии смотрелись, словно родные: в полной прострации.

— Ну что, вы как?

На вопрос взволнованного Люпина все трое только отмахнулись.

— Фу-у-ух, — выдохнул Блэк через минуту.

Северус молча протянул ему флакон. Джеймс перехватил его руку и тут же опрокинул все в себя и сделал жест «повторить». Принц снова раздал зелье. Минут через пять Люпин был готов уже бежать к медиковедьме, услышав блэковское:

— А пятка чулка меня лично спасла!

— А меня — кукиш из бороды.

И жизнерадостное ржание всей троицы, грозившее было перерасти в истерику. К счастью, зелье сработало, и они более-менее успокоились.

— Как ты это достал, Принц? Откуда?

Северус улыбнулся:

— Такие источники не выдают, — и поспешил перевести тему: — Как тебе его очки, Джеймс?

— Как мой кристалл, только круче…

— Кристалл, говоришь? Покажешь?

Поттер, кивнув, вздохнул. С Блэка на него налиняло, что ли? Семейную цацку спалил. Ну и что, что одну из…

— Но плетения… вы их видели? Все? — даже Сириус был восхищен.

— Они просто офигенные!

— Принц! Пусть я сдохну, но бубенцы будут в моих руках!!!

— Типун тебе на язык, Поттер. Дохлому тебе от них не будет ни жарко, ни холодно.

— Ты не понимаешь, Принц. Там… Там…

— Что, артефакторские гены взыграли? Хороша картинка?

— Не то слово. Эх, При-и-инц… Твоя идея слямзить это — гениальна.

— Я, конечно, рад. Но что насчет того, как это сделать?

— Ночью — нереально.

— Да.

— Заметил, что чулочек у него тоже не простой?

Сириус снова заржал… Но вдруг, что-то вспомнив, насторожился и спросил:

— А кто такой Гел? Абер — это я понял, Аберфорт. Я читал.