Шпион в шампанском. Превратности судьбы израильского Джеймса Бонда

Насколько это Вольфгангу Лотцу удалось, пусть судит читатель, тем более что со времени описываемых событий прошло уже достаточно много лет; страсти, кипевшие в тот период вокруг Израиля и Египта улеглись, и теперь в ретроспективе можно спокойно сопоставить затраченные усилия и полученные результаты.

Книга Вольфганга Лотца производит впечатление искреннего повествования, написанного простым и ясным языком. Тут есть все, что требуется от современного документального детектива: картинки светской жизни, в которую удачно вписывается пара израильских нелегалов; эксклюзивный конно-спортивный клуб; ночные карнавалы на берегу Нила. Есть и более пикантные моменты, связанные с тем, что в какой-то момент работающие в Египте немецкие специалисты-ракетчики, деятельность которых особенно беспокоит Израиль, вдруг начинают получать по почте посылки с взрывными устройствами.

При всей остроте сюжета книга не перегружена ни политической риторикой, ни специальной терминологией. Можно лишь пожалеть о некотором привкусе высокомерия и даже расизма, с которым автор пишет о своих бывших помощниках, тех самых египтянах, которых он использовал в разведывательных целях, а также о своих противниках из числа сотрудников египетских спецслужб, которых он некоторое время успешно водил за нос. Хотя в конце концов разоблачили Лотца все те же египтяне, пусть даже и по подсказке своих советских коллег.

Ю. Кобяков,

генерал-майор в отставке

Рождение разведчика

«Подсудимый Лотц, суд признал вас виновным по всем пунктам обвинения. Вы обвиняетесь в том, что в интересах разведки Израиля занимались шпионажем и саботажем против Объединенной Арабской Республики… Вы приговариваетесь к смертной казни… Подсудимая Лотц, суд также обвиняет вас…»

Я проснулся в холодном поту. Яркие лучи солнца проникали сквозь жалюзи. С улицы доносился шум автомашин, идущих в сторону Тель-Авива. Вальтрауд сидит на веранде, пьет кофе, просматривая утреннюю газету.

Наш судебный процесс начался 27 июля 1965 года и продолжался около месяца. На суде я утверждал, что я немец, завербованный израильской разведкой для работы против Египта. Я также утверждал, что принял предложение израильской разведки из материальных соображений. Я был убежден, что моя легенда выдержит любую проверку. Несмотря на то что я покинул Германию в 1933 году, я сохранил немецкое гражданство, и у меня имелись подлинные немецкие документы.

А родился я в 1921 году в Мангейме. Мой отец Ганс работал режиссером сначала Берлинского театра, а затем Гамбургского государственного театра. Моя мать Хелен была еврейской актрисой. От своих родителей я, кажется, унаследовал некоторые актерские способности, что оказалось очень полезным во время моей работы в Египте. Там я играл роль богатого и независимого человека, этакого светского денди, симпатичного и щедрого, с хорошими связями и чувством юмора.

Мои родители не отличались особой религиозностью, и в силу этого во младенчестве я не подвергся обрезанию, что существенно подтвердило мою легенду о немецком происхождении и в итоге спасло мне жизнь. Я вырос в Берлине, с 1931 года посещал престижную Момсеновскую гимназию. Вскоре мои родители развелись. Это произошло в 1933 году, когда к власти пришли нацисты. Мать понимала, что у нас, евреев, в Германии не было будущего, и мы эмигрировали в Палестину. Мать нашла себе работу в еврейском театре Хабима. Для нас, как и для большинства еврейских эмигрантов из Европы, жизнь в Палестине оказалась очень трудной. Мать привыкла к утонченной жизни берлинской интеллигенции, а в Палестине мы оказались в обстановке отсталой слаборазвитой страны, которая требовала от своих жителей качеств первопроходцев. Мать не говорила на иврите и никого здесь не знала. Мне было уже легче, чем ей. В двенадцать лет я поступил в сельскохозяйственную школу Бен-Шемен, где я полюбил лошадей, еще не зная, как это мне пригодится в будущем.

Годы шли, и напряженность в отношениях между палестинскими арабами и евреями нарастала. В 1937 году в возрасте 16 лет я вступил в организацию Хагана, подпольную армию палестинских евреев. В то время поселок Бен-Шемен был полностью окружен арабскими поселениями и проехать туда можно было только на автобусе под сильной охраной. Я принимал участие в охране таких автобусов, которые помимо еврейских поселенцев нередко перевозили тайный груз оружия, а также в охране самого поселка Бен-Шемен. Эту задачу мы чаще всего выполняли верхом на лошадях.