Внезапно экран становится черным. Клубы дыма, грохот, картинка дрожит. Дым рассеивается, пыль оседает, мы видим покореженные автомобили, кровь, части тел, слышны истошные женские крики… Воронка – прямо на месте тумбы, с которой выступал городской сумасшедший. Суматоха, крики, носилки, все импровизированное, видно полное отсутствие организации, никакой власти – люди в форме показаны очень редко, и всегда за неблаговидным занятием. Мародерство, избиения, воровство…
В общем, силовые ведомства РМ, – МВД, прокуратура, и другие, – продолжают работать в обычном круглосуточном режиме
Снова – городской рельеф в черно-белых тонах. Город выглядит бесцветным и потому красивым. Время от времени кадры бомбежки перебиваются хроникой 2 мировой войны, центральная улица Кишинева осыпается бомбами, советские и немецкие самолеты. Люди времен 40-хх, женщины в платках, оборванные дети, бомбы, воронки, раскрытые рты, слезы, неподвижное тело женщины, рядом возятся двое малышей, колонны беженцев уходят, люди отворачиваются, и стараются не смотреть, пока кто-то совестливый, не берет детей на руки, отчего те начинают биться в истерике… Котелки, ноги, автоматы, винтовки, красные звезды, свастики…
Современный Кишинев. Мы видим, что, по существу, мало что изменилось.
Пораженное лицо отца Николая.
Он бредет, спотыкаясь. Звук айфона. Священник прикладывает руку с девайсом к уху, говорит:
Слушаю, товарищ старший патриарх, – говорит он.
Здорово, Коля, – говорит голос.
Значит так, – говорит мужчина на том конце провода голосом ведущего передачи «Слово пастыря».
Чемодан на хуй где? – говорит он.
Все в порядке, товарищ старший патриарх, – говорит отец Николай.
Ебаный в рот, я спросил за порядок? – говорит товарищ старший патрирарх.
ЧЕМОДАН, – говорит он.
Добыт, – говорит отец Николай.
Облегченный вздох собеседника.
Он с тобой? – говорит голос.
Так точно, – не задерживаясь, врет отец Николай.
Значит так, быстро к посольству пробиваешься, – говорит голос.
И эвакуируешься, – говорит он.
Я за тобой группу пришлю, – говорит он.
Не захвата, хе-хе, – говорит он.
Так точно, – говорит отец Николай.
Сколько времени уйдет? – говорит собеседник.
Три часа, – говорит отец Николай.
Блядь, ни минутой на хуй позже, – говорит товарищ Патриарх.
Я с тебя кожу с живого сдеру, – говорит он.
Зубами… своими… – говорит он.
И чтоб не заглядывал мне туда… – говорит он.
Тогда еще хуже будет, – говорит он.
Куда уж хуже, – говорит отец Николай.
Так точно, буду, через три часа у российского посольства, – говорит отец Николай,
Ты что с дуба ебнулся?! – говорит собеседник.
У английского посольства, – говорит он.
Так точно, – говорит отец Николай.
Товарищ патриарх, я чего спросить хотел, – говорит отец Николай.
А что происходит? – говорит он.
Так, ерунда, – говорит собеседник.
Третья Мировая Война, – говорит он.
Допрыгались молдавашки… обезьяны ебучие! – говорит он с ненавистью.
Все хотели попасть в перекрестный прицел блядь мировой политики, – говорит он.
Вот и попали, – говорит он.
Амеры с русней сраной блядь сцепились, – говорит голос.
Обама ебанулся, с чего-то решил что русские его наебать хотят, – говорит он.
Опять ракету замутить супер-пупер, будто бы уран здесь спрятали, – говорит он.
А русские ебанько решили, что пендосы кольцо сжимают, ПРО, – говорит он.
И вот-вот ебнут по Сибири этой сраной ракетами, – говорит он.
А французы вообще с хуев каких-то сюда Саркози отправили, – говорит он.
Ну вот дебил и пропал, – говорит он.
Читал бы носатый лягушатник книги, знал бы, – говорит голос.
…что еще великий восточноевропейский философ Чоран, – говорит он.
Предостерегал, что Молдавия мол типа пизды и черной дыры, – говорит он.
В общем, напряг был страшный, а тут бац, самолет Медведева сбили, – говорит голос.
И пошло-поехало, – говорит голос.